Все по-настоящему - Юлия Резник (2020)

— Сядь! — рявкает Клим и, в противовес собственным интонациям, необычно нежно, в который раз за этот вечер, вновь обхватывает меня за плечи. Поднимаю ресницы, ловлю его взгляд и тут же отвожу глаза. Туман вокруг такой плотный, что никто не увидит моей слабости. Да, никто не увидит… С ресниц срывается одна крупная капля. Стряхиваю ее пальцами. Клим сглатывает. Наверное, никто из его бывших при нем не ревел. Он выглядит таким потерянным, что невольно я начинаю смеяться. Понимаю, как дико это выглядит со стороны. Я же реву белугой. Реву и смеюсь… Безумное зрелище. И вот тогда, очевидно, чтобы это все прекратить, или… я не знаю, по какой-то другой, одному Климу известной причине, он меня и целует. Впервые целует по-настоящему. Голодно. Жадно. Не оставляя мне вариантов и путей для отступления. Врывается в рот языком, прикусывает губы, бесцеремонно сжимает в чашах рук мои ягодицы. И тут мне бы порадоваться, что, благодаря занятиям спортом, я нахожусь в отличной форме, но… Господи, в голове — ни одной связной мысли! В ней абсолютно пусто. Лишь гулким эхом сердечный ритм. Тук… Тук-тук… И его: «Господи, какая ты вкусная»…

На кончиках пальцев зарождается дрожь и, подпитываясь моими эмоциями, распространяется по всему телу. Комкаю в руках его рубашку. Рывком вытаскиваю из-за пояса. Проникаю ладонями под ткань и веду по животу вверх, по крепкой груди, зарываюсь в густую поросль волос, дёргаю пуговицы… Я не помню о том, что планировала держаться подальше от Клима, пока он мной по-настоящему не заинтересуется, я даже себя не помню. Я утверждаю жизнь…

— Тихо, Татка, тихо, глупая, тормози…

— Не могу! Я хочу тебя, пожалуйста, Клим…

Отрываюсь от него ненадолго. Судорожно сжимающимися пальцами тяну вверх довольно приличное домашнее платье. Совершенно определённо, оно намного лучше пижамы со Спанч Бобом. Откидываю его прочь и застываю напротив Клима, практически полностью голая. На мне остаются лишь трусики — простые трикотажные, с кружевными вставками по бокам, и стыдливо скрещенные на груди руки. Я ужасно взволнована. Меня рвет от эмоций. Мне нужно выплеснуть их из себя, иначе… они сожрут меня и не подавятся. Во мне столько боли, что ей нужен выход. Сейчас… или никогда. Распрямляю ссутулившиеся плечи и, глядя в его серые, будто затянутое снежными тучами небо, глаза, медленно-медленно отвожу руки. Кадык на мощной шее Клима дергается. Опускается вверх-вниз. Дыхание сбивается. Наши взгляды, кажется, навеки спаяны. Я, как в зеркале, вижу собственное отражение в его глазах. Он раздумывает, кажется, целую вечность, прежде чем опустить мне руки на бедра. Замирает так ненадолго, ведет большими пальцами по швам на трусиках, вверх и выше, и, когда мое дыхание замирает, взвешивает в ладонях грудь. Дрожь в моем теле усиливается настолько, что у меня начинают стучать зубы. Кожа покрывается миллионом мурашек, как при ознобе. Кажется, сумей я выдохнуть — с губ сорвется облачко пара. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Эти холод и жар… Непонятный симбиоз чувств и желаний.

Медленно отстраняюсь. Отклоняюсь ниже, еще ниже… Пока мои локти не касаются матраца. Переношу на них вес тела и замираю вот так. Абсолютно беззащитная перед ним. Открытая и такая хрупкая, что, кажется — дунь, и сломаюсь, разлечусь на сотни хрустальных осколков. Клим тянется за мной. Опирается на предплечье и нерешительно замирает в каких-то сантиметрах от моей груди. Он все еще полностью одет. Но в прорехах между выдранными с мясом пуговицами виднеется его массивное тело. Я помню Клима молодым и поджарым. Сплошь покрытым мышцами. Сейчас он другой. Но я все равно люблю его просто до невозможности. Я его до остановки дыхания люблю.