Водоворот чужих желаний - Елена Михалкова (2008)

«Из водоворота нельзя выкрутиться. Из него лишь только выплыть, если ты очень хорошо плаваешь». Плавать Катя умела только по-собачьи, да и этому нехитрому способу научилась год назад.

С утра, подавив в себе неловкость, она подошла к Снежане Кочетовой и попросила приютить ее на пару дней. Но Снежана, засмущавшись, отказала:

— Катюха, извини, не могу. Уж прости, не буду ничего объяснять. Но если бы могла — пригласила бы. А что, у тебя что-то случилось?

В глазах Кочетовой загорелось такое кровожадное любопытство, что Катя сбежала от нее, отделавшись неубедительной отговоркой и обещанием рассказать все потом.

В течение дня девушка несколько раз заходила в кабинет Кошелева, и каждый раз ей хотелось попросить, чтобы он дал ей зарплату авансом. Тогда она и в самом деле сняла бы номер в самой маленькой, самой захудалой гостинице. А еще лучше — комнату у какой-нибудь старушки. Но Игорь Сергеевич последний месяц был на взводе в предвкушении выигранного тендера, а кроме того, Кате было просто стыдно просить денег и рассказывать о том, что она ушла из дома.

«Я офис-менеджер, а не девчонка, которая нагружает начальника своими проблемами. Не хватало еще попросить, чтобы он сам приютил меня».

До конца рабочего дня она так ничего и не придумала. Коллеги хорошо относились к Кате — все, кроме Аллы Прохоровны, но Викулова прекрасно понимала, что хорошие рабочие отношения — это одно, а напроситься на несколько ночей в гости — это другое. «Не попрошайничай!» — строго говорила ей мама, когда маленькая Катя пыталась выпросить очередную конфету у щедрого гостя. «Не попрошайничай», — повторяла она, когда Катя жаловалась на несправедливую оценку в школе и собиралась поговорить с учителем, чтобы тот ее исправил. Катя крепко запомнила это и не могла заставить себя заниматься тем, что для нее с тех пор так и называлось «попрошайничать».

Вечером она возвращалась с работы в переполненном метро и представляла себе Артура. Как он спит, жует, болтает с сестрой и матерью, почесывает смуглый живот. Он ни разу не позвонил ей за прошедшее время, и Катя чувствовала облегчение от этого. Она боялась звонка мужа. Боялась думать о том, как он попал в квартиру Вотчина и зачем, и старалась просто не думать об этом.

Она представила, как займет денег у Маши с Сергеем, возьмет билет на поезд и сегодня уедет же домой, к маме, и ей на секунду стало так легко на душе, как будто она одной мыслью о возвращении вычеркнула все последние тяжелые месяцы из своей жизни. В следующую секунду ее резко толкнули в плечо, и этот толчок вырвал Катю из ее мечтаний.

«Никуда я не уеду. Я не могу просто так сбежать, ничего не выяснив, бросив все, как есть. Это трусость. И потом, я не могу оставить фирму. У нас тендер через две недели!» Ей вспомнилась маленькая элегантная Наталья Ивановна Гольц, благодаря которой Катю взяли на работу, и она покачала головой. Она никого не подведет. Останется и будет работать как ни в чем не бывало.

Ее снова толкнули перед эскалатором, и внезапно Катю охватила злость на всех вокруг — на толпу, на Артура и его семью, на коллег, на саму себя, потому что она загнала себя в ловушку, из которой не видела выхода.

«Нет, вы не выгоните меня из этого проклятого города! — яростно говорила она неизвестно кому, быстро шагая по переходу. — Можете толкать меня сколько влезет, но пока я не захочу сама уехать, я не уеду! Если нужно вцепиться зубами — я вцеплюсь зубами. Нужно держаться когтями — я отращу когти. Идите вы все к черту!»

Под ноги ей попался какой-то предмет, и Катя зло отшвырнула его ногой.

— Ой, что ж такое! — запричитал кто-то сзади. — Товарищи, помогите вещи собрать! Выпало… выпало из сумки!