Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова (2015)

– Ничего, – развел руками Макар. – Бабка намекала на какого-то Ивана, подозреваю, речь снова о соседе. Серега узнал у местных, что Кожемякин ухаживал за Ниной в юности, но она выбрала другого. Учитывая, что речь идет о событиях тридцатилетней давности, предлагаю не придавать им значения.

– Тридцать лет не так уж и много. Может, у них любовь горит и пылает, а старуха узнала и собиралась разрушить хрупкое семейное Нинино счастье! – возразил Бабкин.

Илюшин покосился на него подозрительно.

– Поверь мне, Нина крепко держит своего журавля за ногу, и попробуй разжать ей хоть один палец. Она тебе башку откусит.

Сергей в задумчивости снес только что выстроенную линию из костяшек домино.

– Мысль о Нине не выходит у меня из головы, – признался он. – Засела там, как дюбель из монтажного пистолета.

Макар высоко поднял брови.

– Ты осознаешь, что вообще-то в норме дюбелю из монтажного пистолета нечего делать в голове?

– Смотря какая голова!

Стриженова на секунду зажмурилась. Нет, невозможно! С этими двоими невозможно толком ничего расследовать!

– Вы ничего не выяснили!

– Выяснили, Саш, выяснили, – вздохнул Макар.

– Только все эти семейные скелетики нам ничего не дают, – прогудел Бабкин.

– Почему?

Бабкин беспомощно взглянул на Илюшина, и тот взял объяснение генеральной линии партии на себя:

– Потому что цена им, Саш, в переводе на язык физических воздействий – максимум хорошая оплеуха, но никак не убийство. Это все довольно невинные секреты, понимаешь? Нечего нам предъявить следствию. Так что простите, братцы, но у нас как не было серьезного мотива, так и нет.

Все трое пригорюнились над изрисованными листочками.

– А еще я нутром чую, что следствие на этих фактах сидит и свежими погоняет, – внес свою черную лепту Сергей. – Хлебников-то местный, ему не приходится по пятьсот рублей совать каждой торговке.

Макар поморщился. Признавать, что кто-то опередил его, было не слишком приятно. Но его лошадь не мчалась к финишу сломя голову, а топталась на месте. Так что поражение в гонках не должно удивлять.

Бабкин прав. То, на что они потратили два дня, следователь Хлебников наверняка получил на блюдечке с хохломской росписью. Если только он хоть немного занимался делом, а не груши околачивал. Чутье подсказывало Макару, что сосредоточенный долговязый следователь не любитель груш.

Однако что-то в распределении фигурантов, как назвал их Сергей, его смущало. Его не оставляло ощущение, что он не вписал какую-то деталь, которая позволит иначе взглянуть на этот набор разрозненных персонажей.

Макар подумал и дорисовал Пахома Федоровича на инвалидной коляске. Прислушался к себе, но ничего не поменялось. Пахом торчал как пугало и ничего нового в уже собравшийся расклад не вносил.

«Совсем я нюх потерял, – удрученно подумал Макар. – Дело-то на пять копеек. Все к твоим услугам. Но куда ни ткнешься, всюду пустышка».

Пузыри тайн лопались один за другим. Семейные скелеты выпадали из приоткрытых шкафов, но выглядели не опаснее манекенов. Макар раз за разом силился проткнуть шпагой свирепого противника, а попадал в воздушный шарик. Он вполне допускал, что Рита Сысоева мучительно переживает из-за беременности до брака и что для ее родителей будет сильнейшим ударом новость о ее переезде в другой город, но для него было очевидно, что за сохранение подобных сведений в тайне гномом по голове не бьют.

«Почему бы и нет, конечно. Но только все это умозрительно. Доказательств как не было, так и нет».

Хоть бы один кровавый секрет! Хоть бы один полноценный скелет в кандалах, на котором еще не истлела плоть! Да где там.

Одно слово – Шавлов.

За окном, словно подтверждая его думы, кто-то протяжно заблеял.

– Макар, а Макар, – позвал Бабкин, вертевший в руках план сысоевского участка.

– М-м?