Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова (2015)

Молчаливый друг Макара привалился к стене. В другое время Нина сказала бы все, что думала, о манерах некоторых, которые обои в чужих домах протирают. Но сейчас Бабкин мог бы изрисовать все стены маркером без опасения, что его прервут. Сысоева усердно решала логическую задачку, поставленную Илюшиным.

– Муж ваш и брат во время убийства были на улице, – сказал Макар, сложив руки на груди. – По их словам, на участке соседа. Что совпадает с показаниями Алевтины, которая наконец призналась, что видела мужа. Это факт номер раз.

Он покачался с пяток на носки.

– С участка Кожемякина отлично просматривается крыша вашего сарая и все подходы к ней. Это факт номер два. Когда моя подруга имела неосторожность признаться в убийстве, в вашем семействе началась скоропостижная повальная эпидемия признаний – это факт номер три. И особенно усердствовали Петруша с Григорием – это четыре. Что отсюда следует?

– Что? – как завороженные, откликнулись эхом Нина, Григорий и Петр.

Бабкин подавил в себе желание последовать их примеру. Все-таки в Макаре проявлялось временами что-то гипнотическое, как в удаве Каа, раскачивающемся перед бандерлогами.

– Из этого следует, что ваш супруг видел, кто тащил Пудовкину на крышу, – любезно пояснил Макар. – И человек этот ему очень дорог, раз он выступил на его защиту, пожертвовав собой. Разумеется, это не может быть Галка Исаева. К тому же вы, Петр, были не один, – Илюшин наконец-то удостоил взмокшего Сысоева взглядом, – а с Григорием.

Гришка нацепил на физиономию неестественную ухмылочку и поклонился: спасибо, мол, наконец-то признали и мои заслуги.

– Не паясничай! – резко бросила Нина. – Петенька, это правда? Вы видели, кто был на крыше?

Петруша страдальчески посмотрел на нее, торопливо заморгал и сразу отвел глаза. Бабкину стало его жалко: маленький, ссутулившийся, испуганный. Да и братец этот, Гришка, тоже перетрусил. Видно, что бодрится, но внутри трясется, как студень. Удивительно еще, как хватает запала ухмыляться перед Илюшиным.

Петруша молчал, но Нине Борисовне и не требовалось его признание. Кого еще будут защищать с таким упрямством эти двое?

Сысоева непроизвольно прижала руку к сердцу.

– Рита! – выдохнула она. – Ох, господи…

Бабкину хватило одного взгляда на побагровевшее лицо ее супруга, чтобы понять: устного подтверждения не требуется. Не способен Петруша играть роль и притворяться дольше одной минуты. Невероятно, как это проницательный Илюшин не добился от него правды при первом же разговоре.

– Гриша! – стиснутым голосом приказала Нина.

– Нет, Нин, и не проси, – с издевательской ухмылкой отказался ее брат. – Ничего не видел, ничего не знаю, все эти измышления не ко мне.

«А крепкий орешек, хоть и студень, – удивился Бабкин. – Ай, молодец».

– Ритка, – убежденно кивнула Нина. – Ее, значит, вы разглядели, пока у Кожемякина отирались. И молчали оба. Ох, дурни, дурни!

Она представила угрюмую свою дочь.

«Вспылила, ударила Елизавету, перепугалась… А на крышу зачем потащила? Спрятать хотела, больше негде было. А мои-то заметили ее и договорились никому ни слова, даже мне. Берегли меня. Они! Меня! МЕНЯ!»

Нина выпрямилась во весь рост и оказалась почти вровень с Илюшиным. При первом взгляде Бабкин мысленно записал ее в низенькие женщины и теперь сам удивился своему заблуждению. На стене выросла съежившаяся было тень.

Сергею показалось, что температура в кухне резко скакнула вверх. Он вытер пот со лба и подавил желание оказаться как можно дальше отсюда, например на берегу реки, а еще лучше в Москве. «Там сейчас всего пятнадцать градусов, дождик…» Бабкин, не любивший ни дождя, ни прохлады, внезапно ощутил, что именно такая погода является пределом его мечтаний. Он даже сдвинулся на шаг к двери.

Илюшин не тронулся с места.

– С Ритой разобрались, – вежливо сказал он. – Значит, это ее вы заметили, Петр. Осталось узнать, что с платьем.