Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова (2015)

– Ты еще Бабкина не слышал, – без тени смущения сказал Илюшин, быстро проглядывая на ходу записную книжку на телефоне. – Тот однажды в зоопарке чихнул, и в пятом вольере медведица разродилась.

– Бывает! – флегматично отозвался Сысоев. – Что такого.

– Ну, она не была беременна. А за исключением этого все в порядке.

Олегу потребовалось обернуться, чтобы посмотреть на лицо Илюшина.

– Это там не Рита? – быстро спросил Макар.

И стоило Сысоеву сделать движение в указанном направлении, как телефон вернулся в его карман.

– Нет, не Рита, – удивленно сказал Олег, покосившись на Макара. – Это портрет. Дед мой.

– Показалось, значит. Похожи очень.

Олег сделал еще несколько шагов и на секунду задержался перед бездарно намалеванной картиной. На полотне белобрысый тракторист с лихим чубом похлопывал рукой трактор по крупу и и победно ухмылялся. С Ритой Сысоевой он имел не больше сходства, чем еж с пингвином.

– Отдохнул бы, – посоветовал Олег. «Мать, кажется, как раз борщ сварила, – скрывалось за этим предложением. – Может, пообедаешь? А то вон худой какой. И чушь всякую несешь».

Он с жалостью взглянул на худощавого взъерошенного Илюшина.

– Завтра, все завтра, – невпопад согласился Макар, утвердив Олега в мысли, что парень перетрудился.

Парень как раз обдумывал, зачем Олег ему соврал. Ни входящих, ни исходящих с девяти двадцати до десяти пятнадцати в списках вызовов не значилось.

5

– Докладываю, шеф! – Бабкин был бодр, свеж и даже как будто успел загореть за прошедший день. – Старуха Пудовкина оставила в наследство домик с палисадником и четырьмя сотками земли. Но расположен он, как и сысоевский, за чертой города. Оценивается… Ну, тысяч в триста, может.

– Что это за цены такие? – озадачился Илюшин.

– Нормальные цены, а ты чего хотел. Тут средняя зарплата восемь штук. Дом без газа, участок малюсенький. Аккуратный, правда. Цветы, петрушка, брокколи…

– Брокколи?

– Капуста такая.

– Я знаю, что такое брокколи! Старушка выращивала у себя брокколи?

– А ты полагал, она питается кровью младенцев и мясом девственниц?

– Могла, – хмыкнул Илюшин. – Но брокколи все равно не дает мне покоя. Разве что Елизавета Архиповна свихнулась на здоровом образе жизни. А по ней и не скажешь! Нет, шустрая старушка, но меньше всего похожа на травоядное.

Бабкин рассмеялся и похлопал напарника по спине.

От этого хлопка Макар чуть не свалился со спинки скамьи.

Скамья была в парке, а парк был на берегу реки, сразу за обшарпанной городской больницей. Правда, личности, которые бродили по затененным дорожкам, менее всего походили на больных. Проводив парочку крепких скуластых рож хмурым взглядом, Бабкин даже подумал, что не мешало бы им иметь поменьше здоровья.

– Ты чего таращишься, будто руки-ноги людям переломать хочешь?

Предположение Илюшина было удивительно близко к истине.

– Шатаются тут всякие… – пробормотал Бабкин. – Над скамейками непотребство учиняют.

Что правда, то правда. Илюшин не просто так притулился на спинке, аки голубь. От сиденья ни этой, ни прочих скамеек в парке не осталось ничего, кроме хищно торчащих зубастых обломков. Словно скамейка только поджидала доверчивую жертву, чтобы отхряпать ей пятую точку.

Сам Бабкин прислонился к стволу кряжистой липы и лениво потягивал пиво из банки.

– С брокколи ты неожиданно попал в цель.

– В каком смысле?

– Сейчас объясню. – Бабкин смял банку в кулаке и присел на корточки. – Она эту чертову капусту выращивала не для себя.

– А для кого? Для гусениц?

– Для пуделя, – ухмыльнулся Сергей.

Макар уставился на него так, что он ухмыльнулся еще шире.

– Ты сказал «пуделя»? – недоверчиво переспросил Илюшин.

– Нет, я сказал «коалы». Конечно, я сказал «пуделя»! У меня все в порядке с дикцией.