Теория зла - Донато Карризи (2019)

Майкл Иванович завел руку за спину изящным жестом – так дискобол готовится совершить победный бросок. Мила подняла пистолет, прицелилась. Уже собиралась стрелять, как вдруг за спиной пиромана возникло густое белое облако, быстро поглотившее его и тут же поплывшее по направлению к Миле.

В химическом тумане, хлынувшем из огнетушителя, она различила темные силуэты агентов спецназа. Они возбужденно перекликались, но двигались, как при замедленной съемке. Инопланетяне, призраки, явившиеся с другой планеты или из другого измерения, чтобы спасти ее.

В какую-то долю секунды они набросились на Майкла Ивановича, повалили его на пол, прижали своим весом. Пока агенты, обездвижив поджигателя, вырывали у него из рук опасную игрушку, Мила видела, как в его глазах ширится изумление.

Кайрус

ПРОТОКОЛ 16-01-UJ/9

Отрывок из аудиозаписи допроса, произведенного 28 сентября года в Управлении федеральной полиции . Время 17:42

Дознаватель: Где она?

Подозреваемый (хранит молчание).

Дознаватель: Что произошло этой ночью?

Подозреваемый (хранит молчание).

Дознаватель: Как ты связан с исчезновением агента Милы Васкес?

51

Обсессивный синдром наступает в процессе вырождения рутины.

Как будто мыслительный механизм, обеспечивающий постоянство привычек, заело, и он повторяет одно и то же действие все время, до бесконечности. И считает его непререкаемо важным, а главное – почти что жизненно необходимым.

В этом «почти что», однако, таится возможность прервать цепочку повторов, освободить личность, вывести ее из-под психологического гнета собственной навязчивой идеи.

В тот день, когда Саймон Бериш сформулировал это определение, выудив материал из антропологических штудий, он заодно понял, что для него избавления нет и он будет продолжать думать о Сильвии до конца своих дней.

Любовь заражает все памятью о себе, думал он. Любовь – это радиация.

Так, стоило прикоснуться к чему-то принадлежавшему к той краткой поре, когда они были вместе, – следовательно, к тому, что и она использовала, вертела в руках, сжимала в пальцах, – невидимые флюиды тоски, содержавшиеся в предмете, проникали в ладонь, поднимались к плечу, к спине, а затем опускались к сердцу.

За час до того, как Сильвия вошла в его жизнь, Бериш чистил картошку на ужин. Собирался готовить курицу. Повар из него был не ахти, но он старался.

В тот июньский день свет в городе изменился – майские тона, серые и ярко-желтые, перетекали в розовые и голубые. Двадцать градусов тепла, робкое предчувствие лета, температура такая мягкая, что о ней забываешь. Через открытое окно кухни доносился возбужденный гомон мальчишек, которые что-то не поделили на игровой площадке. Пронзительные крики ласточек, отзвучав в высоте, улетали в неведомую даль. По радио передавали только старые песни – The man I love Билли Холидей, I wish I knew how it would feel to be free Нины Симон, It don’t mean a thing Дюка Эллингтона и Moanin’ Чарльза Мингуса.

Саймон Бериш, в джинсах, в голубой рубашке с закатанными рукавами, подвязав смешной соломенно-желтый фартук с оборочками спереди, летал от стола к конфоркам, пританцовывая. Вдобавок еще и насвистывал.

Он чувствовал странную эйфорию, сам не зная почему.

Ему нравилась работа, нравилось, как он живет. Он был полностью, совершенно доволен. Отслужив два года в армии, понял, что естественным продолжением карьеры для него может быть только полиция. Он отличился в академии и через короткое время сумел пробить себе дорогу, заслужив звание спецагента гораздо раньше, чем то было принято в их округе. Назначение в программу защиты свидетелей, возглавляемую капитаном Стефанопулосом, явилось вишенкой на торте в тот незабываемый год.