Призрак в кривом зеркале - Елена Михалкова (2009)

– Это все данные? – скептически спросил Бабкин. – А золотую рыбку тебе вытащить из пруда не нужно?

– Ладно, узнаю год рождения и отчество, – рассмеялся Илюшин. – Не уверен, что стоит показывать свой интерес к этому человеку, но, похоже, выбора у меня не будет.

– Точно не будет. Ты представляешь, сколько Антонов Соколовых проживает в этом твоем Анненске? Не говоря о том, что его вообще невозможно найти, если он переехал в другой город.

– Убедил, убедил… Вечером побеседую с соседом Шестаковых – он неплохо осведомлен о том, что происходило в Тихогорске в те годы.

Илюшин помолчал и добавил:

– Да, и вот еще что…У Татьяны Любашиной осталась дочь по имени Соня. Разыщи о ней все, что сможешь. Где живет, чем занимается – в общем, максимум данных.

– Это займет много времени, – предупредил Сергей. – И вряд ли я смогу по одному только имени узнать то, что ты просишь.

– Постарайся.

Поговорив с Сергеем, Макар закинул руку за голову и прикрыл глаза, прокручивая перед мысленным взглядом то, что случилось за последние дни. Незаметно для себя он провалился в дремоту, и в полусне Макару казалось, что он поднимается вверх по лестнице, на которой ступеньки рассказывают историю дома – каждая на свой лад, – и все они перебивают друг друга, и ему не остается ничего иного, кроме как топать по каждой, чтобы они замолчали. В конце лестницы его манила к себе приоткрытая дверь, из которой почему-то тянуло манной кашей, хотя Илюшин точно знал, что манки в этом доме днем с огнем не найти. Взойдя на очередную говорливую ступеньку, он снова топнул изо всех сил, и этот звук заставил его проснуться.

Илюшин открыл глаза, и ему потребовалось немного времени, чтобы сообразить: ступеньки ему снились, а вот звук был реальным. Жмурясь, он подошел к окну, отворил створку и выглянул наружу как раз вовремя для того, чтобы увидеть Элю Шестакову, торопливо удалявшуюся по дороге в сторону школы.

Сонливость Макара как рукой сняло. Рубашку он застегивал уже за дверью комнаты, бесшумно пробегая по коридору и стараясь спуститься по лестнице по возможности неслышно. Ступеньки все же скрипнули, но не так, как в его сне, и никто не вышел ни из столовой, ни из других комнат – к большому облегчению Илюшина. Выскочив наружу, он перешел на другую сторону улицы и последовал за девушкой, соблюдая большую дистанцию.

Слежке Макара никто не учил, но здравый смысл подсказывал держаться поближе к местам возможного укрытия. К вечеру жители города потянулись на прогулку, и Илюшин перестал опасаться, что окажется на улице один как перст, привлекая к себе внимание местных собак.

Эля шла быстрым шагом, не оборачиваясь. Длинная розовая юбка завивалась вокруг пухлых ножек, серая свободная блузка в крупный горох колыхалась при ходьбе. Из волос, собранных в пучок, вылезла длинная шпилька, и Илюшин побаивался, что шпилька выпадет и старшая дочь Шестаковой обернется.

Но Эля не оборачивалась. Она вышла к остановке и направилась по аллее, по которой Макар сегодня уже проходил. Илюшин насторожился – по всему выходило, что идет она к той самой школе, в которой, по уверению двух преподавательниц, сейчас занимается кружок театральной студии.

Словно для того, чтобы усилить его сомнения, Эля взмахнула пакетом, и Макар разглядел в нем цветные клубки шерсти. Все говорило о том, что его вылазка бессмысленна – Шестакова явно торопилась на занятия. Уверенным шагом она прошла в ворота, взбежала на крыльцо школы и лишь перед тем, как войти в здание, быстро обернулась и скользнула взглядом по дороге.