Призрак в кривом зеркале - Елена Михалкова (2009)

Заиграла современная мелодия, которая оборвалась коротким «алло», сказанным очень раздраженным тоном. Говорила Лариса, и Макар облегченно выдохнул: секундой раньше он представил, что в комнату вошла Эльвира Леоновна и сейчас выглянет наружу и обнаружит постояльца, скрючившегося на балконе. При всей неловкости его положения договариваться с Ларисой было бы легче.

– Да, уехала, – говорила Лариса в глубине комнаты – через открытое окно он хорошо слышал ее громкий голос. – В перерыве вышла из зала, и какая-то дура зацепила сумочкой мои брюки. Представляешь? Одно хорошо: появился повод вернуться. Не могла больше терпеть это дурацкое представление.

Лариса в язвительных тонах пересказала, какие выражения лиц были у детей, какой странный репертуар подобрали им руководители хора. Язвительность быстро переросла в раздражение, словно ее злило собственное повествование.

– А еще они меня достали – мать, Эдик и Элька! Даже Леня. Представить не можешь, как достали! Все сидят рядом, и не продохнуть в зале от Шестаковых. Иногда я смотрю на мать и удивляюсь: зачем она нас столько нарожала?

Собеседник, по-видимому, пытался успокоить Ларису: какое-то время она слушала молча, порываясь что-то сказать, но каждый раз замолкая на полуслове, и только нервно постукивала пальцами по столу.

– Я пыталась ее уговорить, – ожесточенно сказала девушка. – Ты думаешь, у меня что-нибудь получилось? Она упертая, просто упертая! Не слушает ни меня, ни Леньку, ни Эдика. Я, если хочешь знать, подумываю о том, чтобы уехать из города. Куда? Да хоть в Москву! Работу там найду, вот что.

Собеседник сказал Ларисе что-то неприятное, потому что в ответ раздалось шипение.

– Дорогой мой… – в ее голосе слышалась ярость взбесившейся женщины. – Не указывай мне, что нужно делать, ясно? Я без тебя разберусь. А указывать можешь своей жене и детям! И не смей орать на меня!

Раздался звук, неопровержимо свидетельствующий о том, что телефон ударился о стену и упал на пол. Лариса стукнула кулаком по дивану с такой силой, что скрипнула пружина.

– Дьявол! Что за день! – простонала девушка, и босые ноги прошлепали до стены и обратно. – И костюм этот… Черт, черт, черт!

«А начиналось все так мирно», – сказал про себя Илюшин, поглядывая на жучка.

Лариса между тем вполголоса ругалась себе под нос, припоминала Толику все обиды и разыгрывала воображаемые сцены объяснения с любовником. То, что разговор шел с любовником, Илюшин понял очень быстро из ее реплик. «А погладить? Девочка, сделай мне приятно… Да, киска, сделай это, – издевательским тоном тянула она, передразнивая самоуверенный мужской голос. – Вот пусть жена тебе и делает, скотина толсторожая!»

Спустя некоторое время она остыла, замолчала, и в комнате раздалось шуршание подбираемой одежды. «Достал бардак! – услышал Илюшин сердитое бормотание. – Где бы найти…»

Что именно хотелось найти Ларисе, Макар не узнал – скрипнула дверь, и в доме стало тихо. «Представление окончено», – понял Илюшин. Он выпрямился, заглянул в комнату Ларисы, но возвращаться в нее не рискнул: вместо этого Макар потянул на себя незапертую створку окна собственной комнаты, находившейся с другой стороны балкона, и, уцепившись за подоконник, влез к себе в номер.

Свалившись на кровать и вытянув ноги, которые затекли во время сидения, Илюшин подумал, что ему есть за что себя похвалить. Шестое чувство, подсказавшее запереть на ключ дверь в комнату Ларисы, выручило его: если бы дверь была не заперта, девушка подняла бы тревогу. Но до ее возвращения Макар успел выяснить многое, хотя ему по-прежнему оставалось неясным, какая роль в розыгрышах отведена Эдуарду.

«С другой стороны, – размышлял Илюшин, – это не так уж принципиально. Кто-то один подает сигнал, другой выходит в нужный момент в образе „Дамы в белом“, третий отвлекает внимание. Какая разница, выступает ли участвующий в шалости под первым, вторым или третьим номером?»