Идеальная жена - Мария Воронова (2019)

– Нет, я понимаю, нашли бы там рассадник малярийных комаров или они узнали, что по соседству собираются делать свалку или цементный какой-нибудь завод, тут можно проследить логику. Но ведь ничего подобного, место шикарное, и становится только престижнее. Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такой дачи.

– Ты думай лучше, о чем новую книгу писать.

– Это само собой, но вот заело у меня в голове, и ни туда, ни сюда.

– Наверное, им нужны были деньги на обмен с доплатой.

Папа засмеялся:

– Этот мужик был большая шишка в оборонке, а о таких родина заботится и создает им нормальные условия для работы. Им по десять лет в очереди на расширение стоять не надо.

– Тогда воспоминания, наверное, замучили этого Тиходольского. Представляешь, каково ему было проезжать мимо лагеря, ставшего причиной смерти сына?

Папа пожал плечами и сказал, что это убедительно, но целое лето Дмитрий с новой семьей как-то жил, как-то обуздывал свое горе и только на следующий год вдруг не смог. Логичнее, когда наоборот. Сначала не в силах находиться там, где был счастлив с любимыми людьми, а потом горе утихает, теряет остроту, и ты, наоборот, рад оказаться в знакомой обстановке и вспомнить счастливые минуты.

Стасу нечего было на это ответить. Он попросил отца выкинуть все чужие странности из головы и сосредоточиться на сюжете новой книги, но, естественно, сам больше не мог думать ни о чем другом, как о том, почему Тиходольские снялись с дачи.

К счастью, жизнь Стаса складывалась так, что он из близких потерял только бабушку. Он очень ее любил и тосковал по ней, но ему и в голову не приходило из-за этого обменять ее бывшую комнату в коммуналке. Подобная сентиментальность скорее подходит женщинам, да и вообще, тогда по этой логике Тиходольский должен был не только дачу продать, но и переехать на новую квартиру, потому что там его сын жил все время, кроме лета.

Или он остался бы одиноким горюющим вдовцом, отдал ребенка на воспитание бабушкам и дедушкам, а сам пошел вразнос, дачу продал, а деньги прогулял. Это понятно и разумно.

Но избавляться от дачи, когда у тебя трое детей – это действительно абсурдный поступок.

– Вот зачем ты мне сказал? – в сердцах воскликнул Стас. – Я теперь тоже зациклился, поздравляю тебя. Хрен мы сегодня что придумаем.

* * *

Кирилл взял на работе неделю отпуска без содержания, так называемую «запойную», и повез их с Егором на дачу.

Ирина блаженствовала. Ей ничего не позволялось делать, только гулять по участку или лежать в гамаке. Хозяйство под руководством Кирилла велось безалаберно, никаких супов и котлет в доме не было, а по утрам он ездил на велике на станцию за молоком и творогом, Егор гонял в хлебный ларек, иногда там выбрасывали сосиски, а если нет, то в летней кухне был изрядный запас армейской тушенки, которая в сочетании с молодой картошкой, укропом и малосольным огурчиком превращалась в божественное блюдо. Тем и жили.

После того как они поговорили с сыном, Егор воспрянул духом, забросил чтение и целыми днями носился с ребятами.

Когда Ирина думала, что могло произойти, если бы она и дальше ничего не хотела замечать, становилось дурно почти физически и хотелось придушить Ольгу Степановну.

Такая возможность вскоре представилась: бабка раздобыла где-то адрес Кирилловой дачи (ну как где-то, у Ирининой мамы, естественно) и явилась мириться.

– Ирочка, мы же свои люди, родные, – завела она, заметив, что Ирина не спешит открывать перед ней калитку, – ну давай поговорим спокойно, ты же не хочешь, чтобы Егор увидел эту безобразную сцену, как ты не пускаешь меня на порог.

Пришлось открыть.

Ольга Степановна решительно направилась к дому, по дороге рассмотрев участок во всех подробностях.

– Вот как, – она вошла на веранду и без приглашения уселась в любимое плетеное кресло Кирилла, – настоящие угодья у вас, оказывается.

– Да, дача хорошая. Что вы хотели?

– А где мой внук?