Идеальная жена - Мария Воронова (2019)

– Нет, просто я уверена, что у них все будет в порядке. Но ты все равно мудро поступил, Гар, что отвел ее. Иногда нужен какой-то внешний фактор, чтобы ни одному, ни другому не пришлось поступиться гордостью.

– А… А для нас с тобой такой внешний фактор откуда возьмется?

– В нашем возрасте, Гар, это может быть только смерть, – засмеялась жена.

– Но пока мы живы… – он похлопал по покрывалу рядом с собой.

– Ты снова хочешь секс с посторонним человеком?

– Угу.

– Прими душ.

– А если я буду грязный посторонний человек?

– Топай давай.

Когда он вернулся, Соня лежала в постели. Гарафеев лег рядом, и вдруг стало пронзительно тоскливо, что скоро они разведутся, он останется один, а потом придет неумолимый внешний фактор, и для него кончится вообще все.

Он исчезнет, будто и не жил никогда.

Гарафеев изо всех сил прижался к жене, решив хоть на секунду спрятаться от смерти в другом небытии.

* * *

Стас сидел за столом и грыз колпачок пластмассовой ручки из «Союзпечати». Настоящий паркер, подаренный отцом для стимуляции творческого начала, он, естественно, тут же потерял и надеялся, что папа о нем не спросит. Впрочем, за отцом такой мелочности не водилось.

Но паркер, или дешевенькая старушечья ручка, а вдохновение не шло. Папа сказал, что колорит, всякие там косовортки, веялки и озимые он возьмет на себя, а сыну поручил придумать интересную коллизию.

«Как всегда, – вздохнул Стас, – вечно поручает то, что я не люблю. Потому что, видите ли, не любишь того, чего не знаешь, не умеешь или боишься. Сейчас, интересно, что? Почему не могу придумать? Не знаю, не умею или боюсь? Господи, хоть бы дело какое-нибудь нашлось, но нет, мертвый сезон. Сидишь как дурак и даже алиби себе приличного не составить типа: «ах, папа, я почти все придумал, но злобный профессор Шиманский заставил меня весь день ящики с коллекциями таскать».

Он тяжело, с подвыванием вздохнул. Были сильные подозрения, что отец давно уже все сам придумал, но специально молчит, чтобы сын преодолел очередной барьер.

Ну да, полистал его тетрадки, убедился, что с описаниями у сына все в порядке, теперь будет подтягивать слабое место. Якобы сам не может. Всегда так было, сколько Стас себя помнил. Впрочем, если узришь суть воспитательного метода, он не перестает от этого работать.

Тут Стас услышал за окном свист и выглянул, не надеясь ни на что интересное, но неожиданно увидел заседателя Игоря Ивановича. Тот стоял на тротуаре, задрав голову, а когда увидел высунувшегося Стаса, то энергично замахал ему рукой.

– Чего? – спросил Стас.

– Можешь выйти?

– Только мяч скинуть.

– Серьезно. Я бы сам поднялся, но меня вахтер не пустил.

– Что ты хочешь, режимный объект, – гордо заявил Стас, – ладно, сейчас отпрошусь.

Получив разрешение покинуть рабочее место, он быстро сбежал вниз, думая, что этот невзрачный мужичок в парусиновых штанах, ковбойке и старых сандалиях совсем не похож на знаменитого врача-реаниматолога, от которого напрямую зависит, жить человеку или умереть.

– Ну чего?

– Есть разговор, – сказал Игорь Иванович, понизив голос, – надо где-то приземлиться.

Они зашли в полуподвальную пышечную. После уличной духоты на них повеяло приятной прохладой толстых каменных стен, которую не мог перебить даже жар с кухни.

Взяв по стакану чая и по три пышки, они устроились за высоким круглым столиком возле окна. Пластиковый стаканчик, в котором кончились салфетки, был прикручен к центру столешницы шурупом. Бумажные тарелки мгновенно промаслились, и у Стаса почему-то пропал аппетит.

А после того как Гарафеев поделился с ним своими подозрениями насчет отравления таллием, есть расхотелось окончательно.

– Да ты бредишь, – сказал Стас.

– Хотел бы я, чтобы так было.

– Это прямо какое-то средневековье. Королева Марго, Екатерина Медичи, короче, в таком духе.