Красный Дракон - Томас Харрис (2010)

Разговаривая с женщинами, Долархайд часто чувствовал теплое покалывание кожи. Оно перемещалось в зависимости от того, на какое место смотрела его собеседница. Даже если она отворачивалась, ему казалось, что она видит его отражение. Никогда не забывая о блестящих поверхностях, он просчитывал углы отражения не хуже, чем завсегдатай бильярдной — траекторию шара, отскакивающего от борта.

Сейчас ничего подобного он не ощущал. Он просто смотрел на ее кожу, всю усыпанную веснушками, кроме шеи и внутренней стороны запястий, где она блестела жемчужной белизной.

— Я покажу вам комнату, куда он хочет поставить сушилку, — предложила Рив. — Там все и померяем.

Они померили.

— Да, кстати. Не могли бы вы сделать мне одолжение? — спросил Долархайд.

— Пожалуйста.

— Мне нужна инфракрасная пленка. Очень чувствительная. Около тысячи нанометров.

— Ее можно вынимать из холодильника только для съемки.

— Я знаю.

— Мне нужны условия съемки, чтобы я могла…

— Съемка с расстояния примерно два с половиной метра. Освещение через фильтры Рэттена…

Судя по реквизиту, он собирался идти в разведку.

— В зоопарке будут снимать животных, ведущих ночной образ жизни. «Обитатели тьмы», так сказать.

— Прямо не животные, а призраки какие-то, если их обычная инфракрасная пленка не берет.

— Это, знаете ли…

— Ладно, я вам помогу. Но есть одно обстоятельство. Вы понимаете, мы тут на армию работаем, и за все, что отсюда выходит, нужно расписываться.

— Все правильно.

— Когда она вам понадобится?

— Числа двадцатого. Но не позже.

— Да, чем выше чувствительность, тем больше мороки. Но что я вам-то рассказываю. Не забудьте взять охладитель, сухой лед и все такое прочее. Если хотите, то в четыре привезут образцы, можете посмотреть. Вам, наверное, придется пользоваться самой устойчивой эмульсией.

— Спасибо, обязательно буду.

Когда Долархайд ушел, Рив посчитала оставшиеся сливы. Он действительно взял только одну.

Какой-то странный этот Долархайд, решила Рив. После того как она зажгла свет, в его речи не появилось ни участливых пауз, ни неловкого сочувствия. Может, он знал заранее, что она слепая. А лучше, если ему просто все равно. Да, так было бы лучше.

30

А в Чикаго хоронили Фредди Лаундса. «Тэтлер» щедро оплатила похоронные услуги и добилась, чтобы все прошло как можно скорее — на следующий день после смерти — и фотографии траурной церемонии были бы опубликованы уже в очередном номере, в четверг вечером.

После долгого отпевания в часовне началась продолжительная церемония у самой могилы. Радиопроповедник-евангелист произносил напыщенную надгробную речь. Поборов очередной приступ липкой похмельной тошноты, Грэм продолжал рассматривать собравшихся.

Стоящие у могилы певчие сполна отрабатывали свой гонорар. Сверкали вспышки фотоаппаратов. Приехали две группы с телевидения, вооруженные стационарными и переносными камерами. Собравшихся также снимали полицейские фотографы, явившиеся сюда под видом репортеров.

Среди полицейских в штатском Грэм узнал нескольких сотрудников Чикагского управления. Это были единственные знакомые тут лица.

И конечно, пришла Вэнди, хозяйка ночного клуба «Вэнди-Сити», подруга Лаундса. Она сидела у самого гроба под навесом. Грэм еле узнал ее. Волосы светлого парика были убраны назад, в пучок, на ней был черный, прекрасно сшитый костюм.

Когда траурный марш заиграл в последний раз и пришла пора прощаться с покойным, она нетвердой походкой подошла к гробу и под вспышками фотоаппаратов приникла к крышке, простирая руки над морем хризантем.

Собравшиеся тихо расходились по направлению к кладбищенским воротам по чавкающей влажной траве.

Грэм шел рядом с Вэнди. На них глазела через прутья высокой металлической ограды толпа не допущенных на церемонию зевак.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Грэм.