Красный Дракон - Томас Харрис (2010)

Лайза Лейк установила марку горючего: Фредди Лаундс был облит «Сервко суприм» — смесью спирта и высокооктанового бензина.

После тщательной обработки протекторов колес на них были обнаружены волоски двух типов коврового волокна — шерстяного и синтетического. Заплесневелые частицы грунта, застрявшие там же, показали, что кресло долго стояло в прохладном темном месте.

Результаты других исследований оказались скромнее. Частицы краски с машины не совпали ни с одной маркой, которую используют автозаводы. Когда их сожгли при очень высокой температуре в спектрометре и сравнили полученный спектр с образцами из картотеки автомобильной краски, выпускающейся в стране, оказалось, что это «Дьюко» — эмаль высшего сорта, произведенная в количестве 71 538 декалитров в первом квартале 1978 года для нескольких фирм, владеющих автопокрасочными пунктами.

А Зеллер надеялся, что сможет установить марку машины и приблизительное время изготовления.

Результаты были отправлены телексом в Чикаго.

Полицейское управление Чикаго потребовало вернуть колеса от кресла, и курьеру предстояло теперь везти громоздкий сверток назад. Вдобавок в его сумку, где уже лежала другая почта, включая пакет, пришедший в Вашингтон на имя Грэма, Зеллер сунул еще и толстенное заключение экспертизы.

— Что я вам всем, почтальон, что ли? — буркнул курьер, убедившись, что Зеллер его не слышит.

В Чикаго Министерство юстиции имеет в своем распоряжении несколько небольших квартир, расположенных поблизости от здания суда Седьмого округа. Во время сессии там останавливаются присяжные, а также особо важные свидетели обвинения. В одной из квартир поселился Грэм, в другой — Крофорд.

Грэм вернулся к себе в девять часов вечера, усталый и промокший.

Хотя сегодня первый и последний раз он ел в самолете, когда летел из Вашингтона, одна только мысль о еде вызывала у него отвращение.

Наконец-то закончилась эта дождливая среда. Давно у него не было такого гнусного дня.

Лаундс уже мертв, теперь, наверное, настала его очередь. В течение дня его прикрывал Честер: и в гараже, где Лаундс держал машину, и перед редакцией, когда Грэм стоял на обожженной мостовой и, ослепленный фотовспышками, говорил, как он «переживает утрату своего друга Фредерика Лаундса».

Он собирался поехать на похороны, так же как и несколько человек из ФБР и полиции, надеявшихся, что преступник не откажет себе в удовольствии наслаждаться видом убитого горем Грэма.

На самом деле он, как ни силился, не мог обнаружить в себе ничего, кроме холодной тошноты и редких приступов нехорошей радости оттого, что сгорел Лаундс, а не он сам.

Ему казалось, что за сорок лет он ничему не научился: он просто устал.

Грэм нашел большой стакан, смешал себе мартини и выпил его, раздеваясь. Второй мартини он выпил после душа, пока смотрел по телевизору новости.

«Провалом окончилась операция ФБР по поимке маньяка по прозвищу Зубастик. В результате погиб журналист. Подробнее об этом в программе новостей „Глазами очевидца“ после рекламы». Новости еще не успели закончиться, а диктор уже называл маньяка Драконом: сотрудники «Тэтлер» вывалили телевизионщикам все, что только знали. Грэм горько усмехнулся: в четверг номера «Тэтлер» будут отрывать с руками.

Он смешал третий мартини и позвонил Молли.

Она посмотрела новости в шесть вечера, потом в десять, прочитала «Тэтлер» и знала, что Грэм играл роль приманки.

— Ты должен был мне сказать, Уилл.

— Ну должен был, должен. А может, и не должен.

— Теперь он возьмется за тебя, да?

— Рано или поздно. Хотя тут ему придется трудновато — я ведь на месте не сижу. Меня все время прикрывают, и он это знает. Ничего со мной не случится.

— Что ты там бормочешь? К стаканчику, что ли, прикладываешься?

— Так, расслабляюсь немного.

— Как ты себя чувствуешь?

— Погано вообще-то.