– Нет, на этот раз они меня не послушали. Я предложил уничтожить кристалины, отпустить сущности. Дать им шагнуть за грань, как это должно было случиться с гибелью нашего мира. Это помогло бы восстановить естественный ход вещей. Те, кто был вселен раньше и еще жив, имели право дожить свои жизни, потому что вернуть прежние мы все равно не могли. Но новый вред не должен был быть причинен. Согласилась с этим только Вита. Я уничтожил кристалины своей касты сам. Это оказалось гораздо страшнее и больнее, чем я ожидал. Вита не смогла сделать это сама, но позволила мне уничтожить и ее кристалины. Еще два хранилища других стражей я нашел и уничтожил без спросу, после чего остальные стражи объявили мне войну. Пытаясь исправить одну свою ошибку, я спровоцировал нарушение другого правила: стражи пошли друг против друга. Вероятно, это немного пошатнуло стабильность и нового мира. А может быть, дело было в массовом разрушении кристалинов и освобождении сущностей. Но именно тогда появились они.

– Кто они? Туманники? – наугад предположила я.

И оказалась права.

– В том мире их назвали приходящими с туманом. Поначалу они появлялись редко. Мы тогда уже были увлечены своим конфликтом и не сразу поняли, что это. Как не сразу поняли, что несем за это ответственность. Распад реальности изменил их внешность, да и мы просто не ожидали, что оболочки продолжат существовать после извлечения сущностей, но это случилось. И потом эти пустые оболочки стали появляться, окутанные туманом небытия. Они пришли за своими сущностями, желая вернуть себе наполнение. Или заменить его кровью случайных жертв. Этих монстров создали мы. И неосознанно привели их за собой.

Он снова повернулся ко мне, а я даже дышать забыла, глядя на него во все глаза.

– Туманные монстры – это люди твоего мира?

– То, что от них осталось. Сначала они приходили в тот мир, куда мы переселились. Но после того, как я отправил стражей сюда, они появились и здесь.

– Ты отправил стражей сюда? Но зачем?

– Когда я начал уничтожать чужие кристалины, другие стражи спрятали свои и ускорили вселение, уже не обращая внимания на риски. Они стремились защитить от меня тех, кого могли. В результате гибли и люди того мира, и сущности. И тогда я сделал единственное, что могло быстро остановить это, – отправил нас всех сюда. Разделил стражей и кристалины. Пока я жив, стражи не могут вернуться к кристалинам и продолжить вселение, но следуя нашим правилам, они не могут сами убить меня. Боятся последствий. Поэтому они меня прокляли. Нас обоих – меня и присоединившуюся ко мне Виту. Когда рисунок на моем теле будет закончен, я умру. Такая вот история.

* * *

Нергард замолчал, а я только и смогла выдохнуть:

– Ух ты…

Он покосился на меня, но ничего не сказал, дал время переварить услышанное. Я с минуту рассортировывала в голове факты, стараясь не очень-то вовлекаться в них эмоционально (что оказалось непросто). Потом поняла, что некоторые вещи остались мне непонятны.

– Значит, вы все некие энергетические сущности, которым нужны вместилища, но не каждое тело вам подходит… Об этом говорила Ведь… То есть, Вита? Я подходила ей как новое вместилище?

– Да, – не стал отпираться он. – Для этого ты ей и была нужна. Ее не просто прокляли, как меня. Наши братья и сестры обнаружили, что, позволив мне уничтожить свою касту, она сохранила один единственный кристалин – с сущностью того, кого любила. Стражи усмотрели в этом лицемерие и заставили ее носить этот кристалин на шее. Мы тогда уже поняли, что пустые оболочки наших людей, приходящие с туманом небытия, следуют за кристалинами, стремятся вернуть в себя сущность, снова наполниться смыслом. Стражи сделали так, что Вита не могла вести такой же образ жизни, как я. Она была вынуждена прятаться, чтобы не приводить кровожадных монстров в города и деревни.

– Но иногда она все-таки туда приходила, – возразила я.