Пришедшая с туманом - Лена Обухова (2019)

Я понимала, что грешно гневить богов тоской и недовольством: по какой бы причине я ни оказалась тут, откуда бы ни пришла, все могло сложиться куда хуже. Я могла не встретить Охотника и погибнуть в лапах туманников. Могла пережить их, но оказаться беззащитной перед жителями деревни. То есть меня могли бы изнасиловать трое мужиков, а потом сжечь к демонам. Или только изнасиловать, потому что вовремя появились бы гвардейцы короля, но общение с советником тоже могло кончиться куда хуже: костром, виселицей, борделем… Да и лорд Нергард не был обязан кормить меня, одевать, как благородную, подставляться под стрелы вместо меня, случайно или нарочно.

Да, все могло быть гораздо хуже, но каждый раз, когда я вспоминала слова Охотника о том, что я, возможно, из другого мира, в котором умерла, ком вставал поперек горла и становилось очень холодно, горько и тоскливо. Да, я не помнила ни дома, ни семьи. Лишь расплывчатый образ отца преследовал меня, как единственное воспоминание, кроме тумана, но я помнила его отчаянный крик. В нем был настоящий ужас человека, боящегося потерять самое дорогое. И это крошечное воспоминания (единственное, что осталось мне от прошлой жизни) терзало мое сердце. Пусть я не помнила, но чувствовала: дома меня любили. Охотник сказал, что не помнить – это благо, но я не могла с ним согласиться. По крайней мере, пока не помнила.

Ночью меня снова мучили кошмары. Снились мертвые люди той деревни, мрачные неизвестные всадники, туман и идущие в нем монстры, неизбежные, вездесущие и непредсказуемые. Снился лорд Нергард в крови, а потом – огонь. Мне казалось, что я снова стою, привязанная к столбу, а огонь окружал меня, собираясь уничтожить. И где-то далеко снова кричал мой отец, зовя меня по имени.

Я проснулась посреди ночи в слезах на смятой постели со сбитыми простынями. Проснулась, дрожа и задыхаясь, как всегда испытывая ужас от мысли, что придется уснуть снова. Да уж, с таким режимом сна и отдыха я долго не протяну.

Чтобы отвлечься, встала, надела туфли и халат, зачем-то проверила окно. Теперь я каждую ночь запиралась на задвижку, чтобы никто не смог ко мне влезть, но сейчас сама вышла на балкон, желая глотнуть холодного ночного воздуха.

На улице было тихо и темно. Лишь костры ночной стражи горели в отдалении, да звезды и луна тускло светились на небе. Все было спокойно, но не приносило ни спокойствия, ни умиротворения. Зато я очень быстро замерзла и вернулась в комнату. Разворошила дрова в камине, оживляя огонь, запалила свечи, чтобы не сидеть в темноте.

Я боролась с собой. Боролась со знанием, что где-то в конце коридора находится комната лорда Нергарда. Боролась с воспоминанием о его приглашении заходить, если понадобится.

«Он наверняка не имел в виду навещать его посреди ночи, – убеждала я себя. – Нормальные люди в это время спят».

Нормальные – да, но в моем понимании Безымянный был далек от нормальности. И даже не потому, что не старел и не помнил себя, а потому что читал по ночам романы о любви и называл поцелуи в губы мокрыми и неприятными. Он странно говорил, странно двигался. Он был… необычным.

И еще Безымянный знал, каково это – не помнить. Охотник считал это благом, а Нергард, как и я, знал, что, не помня прошлого, невозможно двигаться в будущее.

Очнулась я уже идя по коридору с подсвечником на две свечи и гадая, которая из комнат «в конце коридора» принадлежит лорду. Выбрала в итоге ту, что находилась в самом конце. И не ошиблась: после небольшой паузы на мой стук ответили: на пороге комнаты показался лорд Нергард. Сюртук он уже снял, но рубашка как всегда была наглухо застегнута, теперь по понятным мне причинам. Правая рука была зафиксирована повязкой, и ему приходилось орудовать левой.

– Лора? – он заметно удивился. И совсем чуть-чуть – смутился.

– Вы ждете кого-то другого? – брякнула я, не подумав. Кого он мог ждать посреди ночи?