Невеста Стального принца 2 - Валерия Чернованова (2020)

— Надеюсь, я всё делаю правильно, — прошептала севшим от волнения голосом, а потом, приподнявшись на носочках, поморщилась и погрузила руку в оранжевое пламя, уже готовая завопить от боли.

Но боли… не было. Пальцы словно бы обдало тёплым потоком воздуха, и я, покрепче схватившись за деревянную рукоять, резко потянула её на себя.

Вздрогнула, услышав, как где-то за спиной трещит, распадаясь на сколы, камень. Это пол разрушался в центре мрачного капкана, открывая моим глазам крутую винтовую лестницу. На неё я и шагнула, обрадованная и приободрённая первой, пусть и маленькой, но всё-таки победой.

Первой, но однозначно не последней.

По лестнице я пронеслась торпедой, горя желанием поскорее убраться из этого унылого места. До заката оставалась уйма времени, поэтому я не планировала становиться героиней ужастика, срежиссированного гадами-хальдагами, а надеялась вернуться в Ладерру уже к обеду.

Хорошо бы, чтобы Стальной к тому времени перестал кипятиться и не портил мне нервы своими приступами ревности.

Асави он из меня собрался делать… Превратить в старую деву в своём недогареме. И потом ещё удивляются, отчего это иномирянки звереют. А попробуй тут не озвереть от таких вот незаманчивых предложений руки и сердца!

Напомнив себе о том, что герцог в моей голове — инородный элемент, сосредоточилась на окружающей меня среде. Бесконечно длинная лестница привела меня в бесконечно длинный сумрачный коридор с редкими, затянутыми пыльными витражами окнами. Дневной свет едва пробивался сквозь тёмные узоры стёкол, не горели факелы. И тишина вокруг стояла такая, будто кроме меня и Маделиф в этом замке не было ни одной живой души. Ну то есть технически она уже мёртвая, поэтому ни одной живой души и пленённой.

Я говорила, что у де Горта дом, что декорации к готическому спектаклю? Беру свои слова обратно. Особняк герцога с этой зловещей крепостью и рядом не валялся. От одних только портретов, развешенных на стенах, все волоски на теле приходили в движение. Выполнены картины были настолько искусно, что казалось, будто лица на них живые. Будто глаза печальных дев, запечатлённых на старинных холстах, следят за мной, встречают и провожают. Я так и чувствовала, как цепкие взгляды прожигают мне спину и сверлят затылок.

Превозмогая себя, внимательно рассматривала каждую картину, изучала резные рамы на наличие подсказок. Ничего. Пыталась распахнуть и окна, чтобы понять, на каком этаже очутилась. Всё бесполезно. Одно оконце даже попробовала разбить туфлёй, но та отскочила от витража, не причинив ему никакого вреда.

Не знаю, сколько бродила по этому нескончаемому каменному тоннелю, надеясь отыскать дверь, лестницу, хотя бы что-то помимо стрёмных портретов. Я уже успела проголодаться, захотеть по-маленькому и даже немного рассвирепела, когда услышала у себя за спиной певучее:

— Вечереет.

Звонкому девичьему голосу вторил не менее звонкий смех, эхом заполнивший коридор.

Чёрт.

Развернувшись на негнущихся ногах, я увидела, что девы на картинах задвигались. Стали улыбаться, переглядываться. Некоторые, посмеиваясь, бросали на меня из-под густых ресниц взгляды.

Смеющиеся и разговаривающие картины… Это даже хуже, чем Маделиф.

— И долго ты тут собралась бродить, наина? — спросила пышногрудая девица с ближайшего портрета. Хлопнула глазами, улыбнулась, поправила тугой локон и снова уставилась на меня немигающим взглядом.

Приказав себе не терять сознание, я охрипшим от страха голосом прошептала:

— Я ведь только сюда спустилась.

— Ты, милочка, бродишь здесь уже несколько часов, — сообщила мне курносая блондинка, висевшая напротив той, что первая со мной заговорила.

— Быть такого не может! — Я нахмурилась, огляделась и заметила, что света в коридоре действительно стало меньше.

Кажется, солнце уже начало садиться и, кажется, это то самое «разное», о котором предупреждала Маделиф.