Падший - Павел Корнев (2016)

– Не важно. Набивай.

Старый мастер тяжело вздохнул, макнул иглу в краску и взялся за увеличительное стекло.

– Набить – это полдела, еще бы шкура потом не слезла.

– Не слезет, – ответил я и поморщился из-за болезненного укола.

А потом еще одного. И еще, и еще…

Понемногу остатки разлившейся по всему телу ломоты сконцентрировались в левом плече, и одновременно заполонивший голову шум начал стихать, вернулась трезвость мысли.

Я закрыл глаза и попытался разобраться в цепочке событий, которая и привела меня в пыльную каморку башмачника. Подумать действительно было о чем.

Покушение и поджог дирижабля. Отрава в лимонаде и бегство бармена. Стычка на задворках варьете и задушенный на следующий день фотограф. И уже здесь, в Новом Вавилоне – нападение банды тугов, коим завершились поиски беглого индуса.

Случайны эти совпадения или сплошь бусины, нанизанные на единую нить?

Но как я мог навлечь на себя гнев почитателей Кали? И какое отношение ко всему случившемуся имеет ее самозваная жрица Лилиана Монтегю?

Ответов на эти вопросы у меня не было.

По мере работы мастера кожу левой руки жгло все сильнее и сильнее, сосредоточиться никак не получалось, да еще со скрипом распахнулась входная дверь.

– Не сейчас! – объявил Сергей Кравец, и мордатый крепыш послушно скрылся на улице.

Ни тот ни другой не заметили проскользнувшего в мастерскую лепрекона. Коротышка сразу шмыгнул под лавку, а потом возник уже на шкафу, откуда принялся с интересом наблюдать за работой татуировщика. Он так ерзал на месте, желая лучше разглядеть набиваемый рисунок, что несколько раз едва не свалился вниз.

Некоторое время спустя Кравец шумно выдохнул, смахнул с лица пот и предложил:

– Может, оставим на завтра?

– Нет! – отрезал я.

– Ну тогда не обессудьте, – скривился мастер, достал из-под стола початую бутылку вина, выдернул пробку и хлебнул прямо из горлышка.

– На работе это не скажется?

– Обижаешь, Лео! Качество я гарантирую! Да и что мне с вина? Так, горло промочить.

И в самом деле, когда через несколько часов бутылка опустела, движения старого татуировщика не потеряли четкости. Он размеренно и точно колол меня иглой, набивая рисунок с пожелтелого листа, что лежал перед ним на столе. На листе святой Георгий поднял на дыбы коня и бил копьем страшенного дракона. Ниже шел браслет из переплетения разнообразных по форме крестов.

Под конец работы рука у меня горела огнем, мысли путались, из глаз текли слезы. От долгого сидения затекла спина, нестерпимо хотелось подняться на ноги и размяться.

– Ну наконец-то! – шумно выдохнул Сергей Кравец и отошел к рукомойнику умыться. – Умаялся! – пожаловался он, массируя припухшие и покрасневшие глаза, но стоило только мне встать со стула, потребовал: – Ну-ка стой! Надо обработать руку.

– Ерунда, на мне все заживает как на собаке, – отмахнулся я, взглянул на покрасневшую и опухшую кожу и поморщился. Зрелище было душераздирающее.

Татуировщик отпорол кусок от рулона марли и, смочив его лечебным бальзамом, тщательно замотал мой бицепс и предплечье. От прикосновения влажной ткани кожа очень быстро перестала зудеть и гореть огнем.

– Начнется воспаление, знаешь, что делать, – под конец напутствовал меня Кравец.

– Знаю, – кивнул я.

В рукав сорочки просовывать опухшую руку не стал, попросту откромсал его, сверху прикрылся халатом.

– В расчете? – спросил старый татуировщик, доставая из ящика вторую бутылку с вином. Зажатый в его руке штопор откровенно намекал, что никакого иного ответа мастер не примет.

– Больше меня не увидите, – пообещал я и вышел на улицу, но не успела еще захлопнуться дверь мастерской, как прилетел чувствительный пинок пониже спины.

– Эге-гей! – проорал выскользнувший следом лепрекон, прошелся по брусчатке колесом и юркнул в ближайший переулок.