Волчья река - Рэйчел Кейн (2019)

Выстрел направлен почти прямо навстречу нам. Он пробивает лобовое стекло; со своего места под панелью я не вижу этого, но слышу. Фэйруэзер роняет рацию, восклицает: «Черт!» – и дергает руль влево, а потом вправо. На секунду мне кажется, что его даже не задело выстрелом… но это не так. Пуля попала ему чуть ниже ключиц, по центру груди, и пробила тело насквозь. Входное отверстие довольно большое. Кровь заливает его рубашку, проступая через хлопковую ткань. Крахмальная белизна прямо на глазах уступает место ярко-алому цвету. Фэйруэзер смотрит сверху вниз на собственное тело, не совсем осознавая, что произошло. Я приподнимаюсь и, когда его руки бессильно падают, перехватываю руль, изо всех сил стараясь выровнять машину, которая начинает рыскать, разворачиваясь по широкой дуге. Детектив убирает ногу с педали газа, но это гибельный инстинкт: если мы сейчас остановимся, нам конец. В лесу кто-то прячется, и если мы не проедем мимо, то они продолжат стрелять, пока не превратят нас в швейцарский сыр.

Глаза Фэйруэзера закатились, дыхания нет; кровь, текущая из раны в груди, уже прекратила пульсировать. Он мертв. Я ненавижу эту математику.

У меня нет времени на то, чтобы оказать ему последние почести. Распахиваю дверцу с его стороны, лихорадочно жму на карабин ремня безопасности и выпихиваю труп из машины, а сам вскарабкиваюсь на пропитанное кровью сиденье. Теплая кровь впитывается в мои штаны, в заднюю часть рубашки. Я стараюсь не думать об этом, как и о том, что бросаю на дороге тело хорошего человека.

Вдавливаю в пол педаль газа и ору:

– Майк, держись!

– Ага, – отзывается он. Теперь его голос звучит тише. Шутки закончились. Этот Майк Люстиг – боец, жесткий, как скала.

Лобовое стекло все в трещинах, разбегающихся от огромной пробоины, но мне некогда разбираться с этим. Я стараюсь смотреть не на это расколотое на фрагменты стекло, а на то, что за ним. Через пять секунд будет крутой поворот. Четыре. Три.

Лобовое стекло пробивает еще один выстрел. И еще. Оба минуют меня, потому что угол стрельбы становится все более и более острым. Потрескавшееся стекло тоже не помогает прицелиться, и я забиваюсь подальше в левый угол, продолжая вести машину. Поворачиваю, не сбавляя скорости, задние шины визжат и виляют, и я корректирую начинающуюся болтанку.

– Вспышка сзади! – кричу я, потому что мы миновали засидку стрелка; у него есть время, чтобы развернуться и попытаться выстрелить нам вслед. В зависимости от того, как высоко сидит, он, возможно, может заметить Майка на заднем сиденье. Сейчас он может прицелиться как следует или просто вести неприцельный огонь.

Я сползаю в кресле пониже и продолжаю давить на педаль газа. Слышу, как новые пули ударяют в металл, разбивают остатки стекла.

– Живой? – кричу я, не оборачиваясь.

– Так точно, – откликается Майк сквозь рев ветра, врывающегося в разбитое окно. Кусочки стекла отрываются и бьют меня в лицо. Я не могу притормозить. Этот мерзавец – отличный стрелок. Мне бы только успеть добраться до следующего поворота…

Я не успеваю.

Шина лопается – то ли от удара пули, то ли просто от напряжения. Не знаю, но машину резко ведет в сторону, когда безжалостная физика рвет резину в клочья.

Я не могу тормозить. Я должен гнать машину дальше. Но я не могу вести ее прямо.

– Держись! – кричу я и сам собираюсь перед ударом, потому что знаю: мы летим в кювет. Не успеваю затормозить. В рулевой колонке что-то лопается и раскалывается. Мы влипли.

А потом машина переворачивается.

17. Коннор

Когда мама уходит с миссис Полл, мистер Спаркс улыбается нам троим – мне, Ланни и Вере – и прикладывает палец к губам. Подходит к двери и тихонько прикрывает ее.

– Идем, – говорит он. – Немедленно. Нам нужно спрятать вас в безопасном месте, на тот случай, если полиция все же войдет сюда, несмотря на наш отказ.