Волчья река - Рэйчел Кейн (2019)

– Остается номер пять, – говорит Коннор. – Завтрак будет в восемь, да?

– А разве нам не придется охотиться на свой завтрак в лесу? – Ланни вздыхает. – Добывать белку или что-нибудь еще?

– В полумиле отсюда есть «Макдоналдс». Но если ты предпочитаешь беличий окорочок…

– Фу, нет! Сэм, ну ты скажешь тоже!

Мы убеждаемся, что дети разместились в комнате и заперлись изнутри, потом входим в соседний номер. Здесь действительно есть межкомнатная дверь; я удостоверяюсь, что она открывается, и с облегчением вздыхаю. По крайней мере, с другой стороны двери возражений не следует.

– Две кровати, – говорит Сэм. – Романтика еще жива.

Обстановка комнаты совершенно незнакомая, и все же она сильно напоминает мне о том номере, который мы снимали вдвоем несколько месяцев назад, после побега Мэлвина из тюрьмы, до того как все закончилось в зеленом аду заброшенного особняка. Этот номер чистый, аккуратный, очень просто обставленный. Я ставлю спортивную сумку рядом со своей сумочкой. Сэм швыряет свою торбу на кровать, расстегивает ее и достает умывальный набор. Я сажусь в единственное – и очень жесткое – кресло, приютившееся в углу под кондиционером, из которого сочится слегка прохладный воздух.

– Ты хочешь, чтобы я спросила? – стараюсь говорить тихо и спокойно. – Если не хочешь, я не буду.

Он замирает и пристально смотрит на чехол с умывальными принадлежностями, который держит в руках.

– О чем?

– Боже, Сэм, ты серьезно? – Я приглушаю голос. Мои дети прямо за дверью, и я определенно не хочу, чтобы они услышали что-то из того, что будет сказано. – Ты совершенно точно знаешь, о чем речь.

– Да, – угрюмо отвечает он.

– И что?

– И то, что я хотел бы, чтобы ты спросила. Но не хочу.

Я встаю, забираю у него из рук кожаный чехол и кладу на кровать. Потом касаюсь руками щек Сэма. Щетина колет мне ладони. Между нами нет ни дюйма расстояния.

– Что он написал в ее дневнике? – Я клялась, что никогда больше не захочу ничего узнавать о Мэлвине Ройяле, особенно теперь, когда он мертв и похоронен в безымянной казенной могиле, но Сэму нужно выпустить это наружу, словно гной из раны. Мне известно имя человека, который мог отослать эту бомбу замедленного действия, и мы положим конец дальнейшим посмертным рассылкам Мэлвина.

Сэм заключает меня в объятия, словно пытаясь защитить от того, что будет сказано дальше.

– Он поведал мне всю историю, – говорит он. – О том, как похитил ее. О том, как она сопротивлялась. Как он… как долго она…

Во рту у меня пересыхает. Мэлвин словно знал, каким образом, даже будучи мертвым, он сможет причинить нам больше всего боли. Как сможет уничтожить нас.

– Остановись, – говорю я Сэму и поворачиваю голову, прижимаясь губами к нежной коже под самым его ухом. – Сэм, именно этого он и хотел. Я говорила тебе, что один из детективов, допрашивавших его, покончил с собой полгода спустя? Вот насколько ядовитым был Мэлвин – это все равно что вдыхать отравляющий газ. Нельзя впускать это внутрь, Сэм, просто нельзя. Все, что он написал, могло быть просто его больной, безумной фантазией. Нам неоткуда это знать. И незачем. И я всей душой хотела бы, чтобы ты никогда этого не прочел.

Чувствую, как Сэм втягивает воздух – словно хватается за спасательный круг.

– Я должен был прочесть, – говорит он. – Все, что там сказано, кажется правдой, Гвен. Если она действительно испытывала такую боль… я не знаю, что с этим делать. Он мертв. Я не знаю, куда слить эту… тошноту.