– Она способна сделать всё что угодно, лишь бы заполнить ту бездонную дыру, где когда-то была ее душа, – говорит Сэм. – Это сделал с ней Мэлвин. Она опасна, Гвен. Для тебя и, быть может, для детей. Мне нужно, чтобы ты поняла это и подумала, как нам защититься от этого.

– Опасна ли она физически?

– Я не знаю, честно. Мне кажется, что я уже не понимаю, с какой стороны ждать неприятностей. Недостаточно просто приглядывать за тобой и за собой; нужно следить вообще за всем.

– Мы всегда это знали, – возражаю я. – Всегда. Триста шестьдесят, триста шестьдесят пять. – Это означает «360 градусов обзора, 365 дней в году». Наш личный шифр. И он пока не подводил нас. – Такое ощущение, что ты чего-то недоговариваешь. Я ошибаюсь?

– Нет, – говорит Сэм и делает глубокий вдох. – Еще я получил предложение от одной компании во Флориде. Им нужен частный пилот, который будет всегда наготове. Хорошее жалованье, премии за переработку, полный социальный пакет.

Мне стыдно, но первым делом я ощущаю глубокий ужас при мысли о том, что он нашел настоящую причину для того, чтобы бросить меня. Бросить нас. Я быстро загоняю этот страх внутрь и говорю:

– Поздравляю. Ты думаешь о том, чтобы принять это предложение? – Тон мой звучит обвиняюще, но я ничего не могу с этим поделать.

– Я не думал об этом всерьез. До тех пор, пока не появилась Миранда.

– Ты и вправду думаешь, что она не сможет найти тебя во Флориде? Она выследила нас даже в Стиллхауз-Лейк. – Я отворачиваюсь и смотрю на обветшавшие, выцветшие дома Вулфхантера, проплывающие за окном. Отчаяние, которое излучает этот город, действует мне на нервы. – Я сказала, что не собираюсь больше убегать.

– Я знаю, что ты это сказала. Но обстоятельства изменились.

– Разве? Ты действительно думаешь, что я боюсь какую-то рассерженную скорбящую мать сильнее, чем своего бывшего мужа, который свежевал девушек заживо? Я сказала, что не буду убегать, и я не буду. – Я говорю это жестко. Мне кажется, что сейчас я должна говорить именно так, поскольку это неопровержимая правда: если Сэм примет эту работу во Флориде, если он покинет нас… я не знаю, что это значит. Мы так старались не давать ничему имен и не навешивать ярлыки на то, что было между нами, и теперь я даже не знаю, что теряю; разве что… всё.

Я с трудом сглатываю.

– Сэм… я не могу сделать это. Только не сейчас.

– Мы можем поговорить об этом позже, – произносит он, и я понимаю, что ему тоже тяжело. Быть может, тяжелее, чем мне, если это возможно. – Ладно. Как прошло утро?

– Интересно, – отвечаю я, чувствуя невероятное облегчение от того, что мы сменили тему. – Сегодня после обеда я иду побеседовать с Верой Крокетт – вместе с ее адвокатом. У него некоторые сложности с тем, чтобы получить показания, и возможно, мне удастся ее разговорить.

– Ясно. – Похоже, он от этого не в восторге. – Значит, мы уезжаем завтра?

– Да. – Я делаю паузу. – Это нормально?

– Отлично, – отвечает Сэм. Мне почему-то кажется, что он лжет. Или, по крайней мере, подавляет в себе что-то важное. – Ланни будет рада поговорить с тобой. Я сделал всё, что мог, но разбитое сердце…

– Это то, чем должна заниматься мать? – заканчиваю я. – Вероятно.

Я не говорю, что единственным, кто действительно разбил мое сердце, был первый мужчина, которого я, как мне казалось, любила. Ничто больше не сможет сравниться с чудовищным предательством, которое совершил мой бывший муж, и уж точно ничто не причинит мне такой боли.

Хотя думать о том, что Сэм оставит нас, почти так же больно. Как и о том, что он и Миранда Тайдуэлл были… кем бы они ни были друг для друга. Я гадаю, не солгал ли он мне про то, был между ними секс или не был. Сэм не так часто лжет, но делает это на удивление искусно.