Нет кузнечика в траве - Елена Михалкова (2018)

– У вашей жены утром восьмого было свидание, – неприятным голосом сказал Илюшин. – Где ее тело? В скалах? Или вы все-таки ее закопали?

Гаврилов протестующе вскрикнул, но под ожесточенным взглядом Илюшина смолк. Только губы по-прежнему слабо шевелились, словно жили отдельной жизнью на белом как мел лице.

– Вы же знали о Синекольском, Петр Олегович. Следили за ним еще до ее исчезновения. Они часто встречались?

Гаврилов молчал.

– Вы ее ревновали к каждой собаке. Подстерегли восьмого, когда она возвращалась после встречи с любовником, убили. Утром она выскочила из номера босиком, даже не переодевшись, – очень торопилась. Это сыграло вам на руку, когда вы подняли тревогу. «Моя жена не могла не взять свою камеру!» Могла, если она планировала вскоре вернуться. А у нее было мало времени, не больше сорока минут. Видимо, вы плавали меньше, чем обычно, или она не рассчитала…

– Все было не так, – хрипло выдохнул Гаврилов. Пот градом стекал по его лбу. – Зачем бы тогда я нанял вас?

– Сначала я допускал, что вы спятили. Но теперь думаю, с головой у вас все в порядке. Вы хотели, чтобы мы вышли на Синекольского и обвинили его в смерти вашей жены, так?

– Ты с ума сошел!

– Не знаю, правда, как вы собирались это реализовать… И даже предполагать не хочу.

– Я ее не убивал!

Гаврилов вдруг выдрался из кресла и, издав утробный рык, двинулся на Макара с неотвратимостью лавины. Облапив Илюшина, вмяв его в себя, как ребенок игрушку, Петр Олегович забубнил ему в ухо, мерно раскачиваясь вместе с ним:

– Не убивал, богом клянусь… что хочешь бери, только не уезжай… дом есть в Подмосковье, газ проведен, соседи нормальные… возьми! хочешь, прямо сейчас перепишу! Только найди, найди ее… мне бы только поговорить с ней, понимаешь? спросить, почему, зачем она так со мной…

В следующий миг Бабкин разорвал эти дикие объятия. Слегка потрепанный Макар в сердитом изумлении уставился на Гаврилова.

– Совсем вы ополоумели, Петр Олегович.

– Участок… двадцать соток… – бормотал тот, глядя перед собой слезящимися глазами.

– Вы ее прикончили?

– Нет! Никогда! Я бы пальцем ее не тронул!

– Что? – Илюшин фыркнул. – Да вы ее били! Постоянно! Войдете в легенды отеля: даже горничных не стеснялись!

– Что? Горничных?.. Как это, зачем…

– Здесь полно свидетелей вашего рукоприкладства! И попробуйте только мне сказать, что это не так! Вы ей пощечины давали, при всех, не стесняясь!

Гаврилов вскинул голову:

– Ей это нравилось! – отчаянно выкрикнул он.

– Прекратите.

– Клянусь! Она сама меня просила!

– Так оно обычно и бывает, – со знанием дела поддакнул Бабкин. – Живет себе женщина, чувствует – все хорошо, но чего-то не хватает. И просит мужика своего: начисти мне рыло, милый. А то как-то пресно все стало, скучно. Если повезет, он ей еще и пару ребер сломает. Ну, знаешь, бонусом!

Гаврилов бессмысленно уставился на Сергея.

– Оля м-м-меня п-п-просила, – заикаясь, повторил он.

И застыл посреди комнаты, пошатываясь – сутулый, багровый, до уродливости несуразный.

Бабкин мысленно сплюнул.

Однако Макар очень внимательно посмотрел на клиента и, похоже, увидел что-то такое, чего Сергей не разглядел. Он развернул стул спинкой к Гаврилову и сел.

– О чем она вас просила?

– П-подраться…

– Вы практиковали игры? Для… э-э-э-э… оживления личной жизни?

– Нет, – сказал Гаврилов, к которому постепенно возвращался нормальный цвет лица. – Это никакие не игры.

Он чувствовал себя так, будто совершает предательство, выворачивая наизнанку их с Олей жизнь. Это было частное, неприкосновенное, а самое главное – это было только Олино, и он не имел права пускать туда чужаков. Но иначе они бы уехали. Он не мог позволить им уехать.