Нет кузнечика в траве - Елена Михалкова (2018)

– Думаешь, подействует с первого раза? – спрашивает она.

– Думаю, у тебя выбора нет. Ты же сама сказала: он разошелся. Ну и будет он буянить дальше, раз ему никто стоп-кран не дергает. Тебе мать не жалко?

Оля так смотрит на него, что Димка немедленно раскаивается в своем вопросе.

– Ладно, прости. Глупость ляпнул. Правда, извини!

Он срывает колосок и протягивает девочке. Оля сует его в рот. Примирение состоялось.

Теперь, когда они придумали такой простой и действенный план, на душе у нее становится легче.

– Пошли к Марине сходим, – предлагает Оля. – Теперь-то бабушка тебе не запрещает ее навещать.

3Девочка собирается привести свой план в исполнение в ближайшие дни. Но с отцом снова происходит что-то странное. Всю неделю он возвращается молчаливый, погруженный в себя, и ему совершенно не до жены и дочери. Он как будто подслушал разговор Димки и Оли и теперь обдумывает, как избежать ловушки.

В Оле наперебой говорят два голоса, от которых порой она сходит с ума. Маленькая девочка ликует: он не трогает больше маму! он не обижает ее! он в самом деле испугался и присмирел! теперь все будет хорошо, нужно только время, чтобы он привык к самому себе, новому.

Хищный зверек шипит и яростно охаживает себя хвостом по бокам: здесь что-то не так! Посмотри – твоя мать ходит, втянув голову в плечи. Слышишь ее шаги? Нет? В том-то и дело. Она изо всех сил старается ступать бесшумно, хотя это очень непросто с ее весом. Она, кажется, так привыкла к ежедневным побоям, что временная передышка пугает ее. И правильно! Чем-то тревожным пахнет в воздухе, словно собирается буря, и когда она закончится, ты уже ничего не сможешь изменить. Не тяни, девочка! Замани его в ловушку!

Эта передышка – как оттянутая резинка рогатки. Чем дольше длится тишина, тем сильнее ударит выпущенный камень.

«Быстрее, быстрее! – нашептывает внутренний голос. – Не тяни, иначе он опередит тебя».

Но выполнить то, что она задумала, не так-то просто. Лишь со стороны может показаться, будто ее план примитивен до смешного: дождись, пока он начнет распускать руки, и вызови милицию и врачей.

Оля уже достаточно взрослая, чтобы понимать: из-за наставленных жене синяков отца не накажут. Он должен достаточно серьезно изувечить ее, чтобы нельзя было отмахнуться от этого факта.

Сломанная рука? Челюсть?

Оля берет в библиотеке атлас анатомии человека и по ночам, спрятавшись с фонариком под одеялом, изучает устройство маминого тела, как изучала бы часовой механизм. Какую деталь можно сломать, чтобы часы не встали, но всем было ясно, что нужен ремонт?

Ее внезапно начинает злить, что на матери столько жира.

Жир может помешать.

«Лучше всего, если он сломает ей ребра. Ребра легко заживают, не слишком сильно болят, но перелом будет виден на рентгене. Да, ребра – это идеально, – думает Оля. – И ведь он в самом деле часто бьет ее в корпус… Просто обычно удар приходится ниже».

Иногда она спохватывается, что делает что-то не то. Что не от нее зависит, как именно в очередной раз ее озверевший отец будет избивать маму. Но Оля отгоняет эти мысли. Как ни странно, есть нечто утешительное в тех жутковатых расчетах, которые она упорно производит ночь за ночью. Нижние ребра. Желательно два или три…

Хотя челюсть тоже нормально срастается.

В конце концов она заставляет себя подойти к делу с другой стороны. Димка, видящий ее в эти дни, поражается ее глубокой, почти безумной сосредоточенности. Оля не замечает, как похожи они становятся с отцом; ею полностью завладела бесчеловечная математика.

– Так больше нельзя, – говорит она однажды. – Мать должна его спровоцировать.

– Зачем?

– Иначе он ее не побьет.

– Да и слава богу!