Улыбка пересмешника - Елена Михалкова (2009)

После допроса, который мне устроили Кирилл и его помощник, Роман пропал, и я думаю, что больше он не появится. Честно говоря, я переживаю за его судьбу. Может быть, даже сегодня вечером наберусь смелости и спрошу у Кирилла, что с ним случилось, — я уверена, что он знает ответ.

Правда, мой муж такой злой последнее время, что лучше его не раздражать лишними вопросами. Я ужасно рада, что он доверяет мне, потому что иначе я не знала бы причины его дурного настроения и думала, что оно связано со мной… Но, к счастью, все обстоит иначе: дело в том, что у Кирилла все больше проблем в бизнесе, и они растут как снежный ком.

Мой муж говорит, что кто-то из его фирмы «сливает» информацию конкурентам. Вы удивитесь, если узнаете, какие сражения за рынок идут в сфере продаж мяса и полуфабрикатов из него. Как-то раз Кирилл, усмехаясь, сказал, что он — мясник высокого уровня: сам производит мясо на своей птицефабрике, сам перерабатывает его и отправляет клиентам… А затем добавил, что на одну улицу всегда хватало одного мясника, поэтому им с Баравичовым давным-давно тесно.

Я знаю о том, что происходит. Несколько крупных заказов ушли у Кирилла из-под носа, а газеты по-прежнему обсасывают историю с порченым мясом, которое оказалось в куриных котлетах. Кто-то поддерживает их интерес, подбрасывает поленья в эту жадную топку, и нет ничего удивительного в том, что мой муж в бешенстве. Несколько дней назад какое-то интернет-издание опубликовало явно заказную статью о том, что в цехах Кручинина ужасающая антисанитария: крысы бегают по разделочным столам, поедают индюшатину и курятину и время от времени сваливаются в мясорубки. Если бы вы побывали в мясном цехе, то поняли бы, что это полная ерунда: свалиться в мясорубку невозможно, не говоря о том, что там и нет мясорубок — есть большие серебристые агрегаты, которые я называю автоклавами, и все они закрыты плотно прилегающими крышками. Но большинство читателей не знает об этом и принимает на веру то, что написано в желтом издании. Кирилл хотел подать на газету в суд, но Давид, его правая рука, отсоветовал: сказал, что так они только привлекут ненужное внимание к тому, что само забудется спустя неделю.

Его слова были бы справедливы, если бы не активность врагов Кирилла. Пока он пытается заткнуть течь в днище, тут же появляется новая, по правому борту, а затем ломается мачта, в парусе обнаруживается дыра, и все повторяется заново. Со стороны может показаться, что все это — комариные укусы, и корабль может спокойно плыть дальше, латая пробоины по ходу движения, но мне-то видно, что это не совсем так. И Кирилл тоже видит это. Его состояние порой пугает меня: он впадает в ярость по любому пустяку, и смотрит на того, кто вывел его из себя, так, словно готовится перегрызть ему горло, — исподлобья, чуть вздернув верхнюю губу. В такие секунды в его глазах мне видится… нет, не поймите меня превратно, я вовсе не хочу назвать своего мужа сумасшедшим!… но эта свирепая ярость… мне кажется, что ему самому она доставляет удовольствие. Нет смысла скрывать, что Кирилл не особенно считается со мной — думаю, вы и сами это прекрасно поняли… Он не находит нужным сдерживаться в моем присутствии, и тогда я вижу вещи, которые меня пугают.

В последний раз это было связано с какой-то женщиной… Кажется, ее зовут Виктория. Поздно ночью Кириллу позвонил начальник его службы безопасности, похожий на эскимоса, и о чем-то говорил с мужем около четверти часа. Кирилл ушел в свой кабинет, а я сидела под дверью, подслушивая разговор… Правда, мне достались одни междометия да мат, но кое-что меня всерьез озадачило.

— Она меня доведет, — сказал мой муж с угрозой, а потом начал говорить так тихо, что из-за прикрытой двери мне не удалось ничего разобрать.

На цыпочках я убежала в постель, и когда Кирилл вернулся, сделала вид, что сплю. Я слышала, как он ходит по комнате, наливает что-то из бара — должно быть, виски, — делает несколько глотков… И вдруг тишину прорезал звук разбитого стекла.