Ренегат - Павел Корнев (2019)

– Душегуб убил монаха, пришел в рясе, таился на ночь. Рубить его в фарш! – поведал наемник и протянул руку: – Ваши бумаги! Будьте добры!

Что-что, а «рубить в фарш» эта братия умела; я отдал пропуск и подсказал писарю:

– Магистр вон Черен. Смотри в начале девятого утра.

Начальник караула изучил бумаги, вернул и дал отмашку:

– Вон Черен. Отмечай.

Я убрал пропуск в саквояж и спросил:

– Неужели каждого так записываете?

– Каждого! Даже епископа запишем! Должен быть порядок!

Наемники при этих словах довольно осклабились. Немудреная шутка командира пришлась им по душе, а я едва не хлопнул себя по лбу от внезапной догадки.

По словам епископа, накануне несчастья его племянник приезжал в Кларн, но традиционный ужин проигнорировал, сославшись на неотложные дела, а по возвращении в Мархоф первым делом побежал в книжную лавку за описанием северных наречий.

Что привело молодого человека в Кларн, если никаких книг в библиотеке он в тот день не брал? Быть может, племянник его преосвященства искал помощи в расшифровке пергамента? Я на его месте не пренебрег бы возможностью пообщаться с библиотечными переводчиками! Кто еще разбирается в редких языках, как не они?!

– Подскажите, любезный, в этом журнале есть записи за прошлый месяц? – поинтересовался я.

Начальник караула смерил меня внимательным взглядом с головы до ног и объявил:

– Не есть ваше дело, сеньор!

Я хмыкнул и достал епископскую буллу:

– Его преосвященство полагает иначе.

Наемник внимательнейшим образом изучил документ и скреплявшую его свинцовую печать, вернул и спросил у писаря:

– Когда заведен журнал?

– В начале лета.

– Смотрите! – разрешил начальник караула.

– Благодарю! – оживился я. – Меня интересует первое воссияние прошлого месяца. Это должно быть… второе число, если ничего не путаю.

– Все верно, второе число, – подтвердил писарь, отыскав нужную страницу.

Я пробежался взглядом по строчкам и с величайшим трудом удержался от восхищенного ругательства, заметив вписанное в графу посетителей «вон Дален, бакалавр». Более того – вопреки обыкновению, пробыл Ральф в библиотеке всего лишь час с четвертью, что определенным образом придавало моим предположениям вес.

В библиотеку ходил. Книг не заказывал. Либо встречался с кем-то, либо журнал читального зала переписали заново, убрав всякие упоминания о выданных Ральфу сочинениях. После недолгих раздумий я решил не множить сущности без всяких на то оснований и вторую версию пока во внимание не принимать.

– На каком этаже работают переводчики? – спросил я начальника караула.

– На третьем.

– Пожалуй, еще задержусь, – сообщил я и вернулся в библиотеку.

Пока поднимался по лестнице, пришел к неутешительному для себя выводу, что нахрапом действовать никак нельзя. Люди в большинстве своем вовсе не горят раскрывать свои секреты первому встречному. Переводчик, к которому обращался – если обращался! – за помощью племянник епископа, будет держать язык за зубами, и причин тому не счесть. Действовать следовало тоньше.

В темном коридорчике я снял шляпу, взъерошил ладонями волосы и несколько раз растянул в широкой улыбке губы, придавая себе вид восторженный и придурковатый. Затем распахнул дверь и ворвался в помещение, где корпели над переводами книг полдюжины мастеров.

– Сеньоры! – громогласно провозгласил я. – Мне в руки попал древний пергамент!

Скрип перьев по бумаге немедленно смолк, и на меня уставились шесть пар покрасневших от беспрестанного чтения глаз.

– Кто вы такой и как здесь оказались? – возмутился старикан с перетянутыми тесьмой седыми волосами.

– О, где мои манеры! Филипп вон Черен, лиценциат. Преподаю в Университете святого Иоганна, – объявил я, слегка поклонившись, и для весомости добавил: – Здесь я по приглашению его преосвященства.