Ученик - Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт (2017)

– Зачем это?

– Затем, что я тебя прошу.

– Мне некогда.

Когда Урсула проходила мимо Себастиана, тот схватил ее за руку. Урсула остановилась и взглядом велела ему немедленно отпустить руку. Но он не отпускал.

– Сядь, пожалуйста…

Урсула выдернула руку и посмотрела на Себастиана. В его голосе против обыкновения не слышалось ни иронии, ни надменности, а что-то в глазах говорило, что это важно. Не для собственной выгоды, а для чего-то другого.

Чего-то настоящего.

Значительного.

И он сказал «пожалуйста» – слово, которое она даже не думала, что присутствует в его вокабуляре. Урсула села на один из стульев. Правда, с самого края, готовая незамедлительно уйти.

– Я разговаривал с Торкелем, – чуть неуверенно начал Себастиан.

– Вот как, – отозвалась Урсула, определенно все больше убеждаясь в том, что ей не понравится то, что у Себастиана на душе.

– О том, что все четыре жертвы имели со мной отношения, – продолжил Себастиан, не глядя на нее. – Сексуальные отношения.

Урсула внезапно поняла, к чему идет разговор. Не к ней и Торкелю, отнюдь, а к теме, которой ей еще меньше хотелось касаться.

– Если вдруг это будет продолжаться, – произнес Себастиан тихим серьезным голосом, – то под угрозой окажутся и другие…

– Я могу сама о себе позаботиться, – перебила его Урсула и резко встала.

– Я знаю, но только… – Себастиан поднял голову и встретился с Урсулой взглядом. – Я не хочу, чтобы с тобой из-за меня что-нибудь случилось.

– Мило с твоей стороны, – сказала Урсула достаточно нейтральным тоном и пошла к выходу. В дверях она обернулась.

– Было бы еще лучше, если бы ты проявил ко мне немного подобной заботы в то время.

Она развернулась и скрылась.

* * *

В закрытую дверь камеры кратко постучали. Хинде отложил книгу, которую читал, сел на кровати и быстро оглядел комнату. Не забыл ли он чего-нибудь на видном месте? Чего-нибудь, что может его разоблачить? Быстрый взгляд на письменный стол, на прикроватный столик и наверх, на одинокую полку – вот осмотр всего помещения и закончен. Если у маленькой камеры и есть преимущество, то оно заключается в том, что ее легко обозреть. Ничего лишнего не видно. Хинде спустил ноги с кровати и сел как раз, когда дверь открылась, и в нее просунулась голова Тумаса Харальдссона.

– Привет, я не помешал?

Хинде слегка подскочил, удивленный столь обыденным приветствием. Будто Харальдссон наскоро забежал к соседу по кондоминиуму или к коллеге в соседний кабинет. Он предположил, что таким приветствием начальник учреждения хочет показать, что пришел не по служебному делу, а для чего-то другого. Это может быть интересно.

– Нет, я просто читал. – Хинде решил не отходить от разговорного обращения. – Заходите, – добавил он, слегка махнув рукой.

Харальдссон вошел в камеру, и дверь за ним закрылась. Хинде молча наблюдал за ним. Харальдссон оглядывался так, будто впервые оказался в одной из камер спецкорпуса. Эдварда интересовало, продолжит ли Харальдссон фразами вежливости из мира по ту сторону забора и скажет ли ему, как у него тут мило. Потрясающе, как можно обустроиться в несколько компактных условиях.

– Я скоро собираюсь домой, но вот решил заглянуть, – сказал Харальдссон, закончив краткую инспекцию камеры. Он впервые очутился в одной из них. Какая маленькая. Как они выдерживают?

– Домой к Йенни, – уточнил Хинде с кровати.

– Да.

– И ребенку.

– Да.

– На каком она месяце?

– Одиннадцатая неделя.

– Замечательно.

Эдвард улыбнулся Харальдссону, который выдвинул единственный стул и сел. Ну, хватит просто болтать.

– Мне немного любопытно, – начал Харальдссон будничным тоном, – как прошла встреча с Госкомиссией?

– А как они сказали, она прошла? – поинтересовался Хинде, наклоняясь вперед.

– Они сказали довольно мало.