Ангелы-хранители - Дин Кунц (2019)

На следующий день, в пятницу, третьего декабря, ассистентка доктора Кина так и не вышла из-за болезни на работу, поэтому Нора с Трэвисом снова помогали доктору вести прием.

Ко времени перерыва на ланч у Эйнштейна так и не упала температура. Из глаз и носа продолжала сочиться желтоватая жидкость. Дыхание стало чуть менее затрудненным, однако Нора в приступе отчаяния решила, будто Эйнштейн начинает сдаваться и не делает особых усилий, чтобы дышать.

За ланчем Норе кусок не лез в горло. Они с Трэвисом надели гостевые халаты доктора Кина, явно великоватые для обоих, чтобы Нора могла постирать и погладить грязную одежду.

Прием опять выдался очень напряженным. У Норы с Трэвисом не было ни минутки свободной, что Нору вполне устраивало, поскольку отвлекало от непрошеных мыслей.

В шестнадцать сорок – Нора навсегда запомнила время, – когда доктор Кин закончил с непослушным ирландским сеттером, которого они держали, Эйнштейн дважды тявкнул со своего матраса в углу. Нора с Трэвисом обернулись в ожидании худшего: ведь Эйнштейн, до этого лишь слабо поскуливавший, впервые тявкнул с того момента, как попал в ветклинику. Однако ретривер приподнял голову – у него даже хватило на это сил – и заморгал. Он удивленно обвел глазами смотровую, словно желая спросить, куда, ради всего святого, он попал.

Джим встал на колени возле собаки. Нора с Трэвисом нетерпеливо топтались у него за спиной в ожидании приговора.

– Посмотрите на его глаза. Они еще слегка белесого цвета, но уже гораздо лучше, чем раньше, и перестали гноиться. – Доктор вытер сырой тряпочкой заскорузлую шерсть под глазами ретривера, подтер ему нос, однако свежих выделений не обнаружил. Измерив псу температуру ректальным термометром, доктор сообщил: – Температура понижается. Уже на два градуса.

– Слава богу! – воскликнул Трэвис.

Нора внезапно поняла, что снова плачет.

– Конечно, опасность еще не миновала, – предупредил ветеринар. – Сердцебиение более ровное, уже не такое учащенное, но еще далеко от нормы. Нора, возьмите одну из тех мисок и налейте воды.

Секунду спустя указание было выполнено, и миска уже стояла на полу возле ветеринара.

Тот подвинул миску поближе к Эйнштейну:

– Ну что скажешь, приятель?

Эйнштейн снова поднял голову, уставившись на миску с водой. Его высунутый язык был сухим и обложенным. Ретривер заскулил и облизнулся.

– Быть может, – неуверенно начал Трэвис, – если мы ему поможем…

– Нет, – покачал головой доктор Кин. – Пусть решит сам. Он лучше знает, хочется ли ему пить. Не стоит вливать воду насильно, его может снова вырвать. Инстинкт подскажет, когда будет можно.

Слегка постанывая и тяжело дыша, Эйнштейн заворочался на матрасе, повернулся на бок и попытался лечь на живот, потом сунул морду в миску, понюхал воду, осторожно потрогал ее языком, сделал пробный глоток, затем еще один и, вылакав треть миски, снова лег.

Погладив ретривера, Джин Кин сказал:

– Я буду очень удивлен, если он не выздоровеет, полностью не выздоровеет. В свое время.

В свое время.

Эта фраза насторожила Трэвиса.

Сколько времени потребуется Эйнштейну для полного выздоровления? Когда наконец появится Аутсайдер, для всех будет лучше, если Эйнштейн окончательно поправится и вернет остроту чувств. Несмотря на установленную в доме систему сигнализации, Эйнштейн был их системой раннего предупреждения.

После того как в семнадцать тридцать клинику покинул последний пациент, Джим Кин исчез на полчаса по какому-то загадочному делу и вернулся с бутылкой шампанского:

– Я не особый любитель алкоголя, но по такому случаю можно пропустить по глоточку.

Нора дала себе клятву не пить во время беременности, но в данных обстоятельствах было не грех нарушить даже самую суровую клятву.

Они принесли бокалы и прямо в приемной выпили за здоровье Эйнштейна, который, понаблюдав за ними пару минут, заснул как убитый.