Ангелы-хранители - Дин Кунц (2019)

– У меня такое чувство, будто с учетом всех обстоятельств вам двоим эти сорок восемь часов покажутся вечностью. – Доктор посмотрел на часы и добавил: – Через десять минут появится моя ассистентка. Вскоре после этого мы начнем утренний прием. Я не могу позволить вам путаться под ногами, пока я принимаю других пациентов. А вы не захотите ждать в приемной для посетителей с толпой других взволнованных хозяев и больных животных. Это вас еще больше расстроит. Можете подождать в гостиной, а когда прием закончится после полудня, вы сможете вернуться сюда и побыть с Эйнштейном.

– А мы можем на минутку заглянуть к нему днем? – спросил Трэвис.

– Ну ладно, – улыбнулся доктор Кин, – но только на минутку.

Эйнштейн под рукой Норы наконец перестал дрожать. Напряжение спало, и он расслабился, точно услышал, что им разрешили остаться возле него, и сразу же успокоился.

Утро тянулось мучительно медленно. В гостиной доктора Кина стоял телевизор, там также были книги и журналы, однако Трэвиса и Нору сейчас совершенно не интересовали ни телепередачи, ни чтение.

Каждые полчаса или около того они по очереди проскальзывали в коридор и заглядывали к Эйнштейну. На первый взгляд Эйнштейну не было хуже, но и лучше тоже не было.

Один раз к ним зашел доктор Кин:

– Кстати, вы можете воспользоваться ванной. А в холодильнике есть холодные напитки. Можете приготовить себе кофе, если хотите. – Доктор улыбнулся стоявшему рядом черному лабрадору. – А этого приятеля зовут Пука. Он вас жутко полюбит. Только дайте ему шанс.

И действительно, Нора еще в жизни не встречала таких дружелюбных собак, как Пука. Он добровольно катался по полу, притворялся мертвым, вставал на задние лапы, а затем подбегал, сопя и виляя хвостом, чтобы его погладили и почесали за ухом.

Трэвис старался не реагировать на подлизывание чужой собаки. Ему казалось, что, приласкав лабрадора, он тем самым предаст Эйнштейна и тогда тот непременно умрет от чумки.

Нору же, наоборот, присутствие лабрадора успокаивало, и она с удовольствием отвечала на его заигрывания. Она сказала себе, что, приласкав Пуку, она умилостивит богов и тогда боги обратят на Эйнштейна свой благосклонный взгляд. Отчаяние сделало Нору не менее суеверной, чем Трэвиса, хотя и по-другому.

Трэвис расхаживал по комнате. Или сидел на краю кресла, схватившись руками за голову. Или стоял у окна, глядя на улицу, но видя лишь свое темное отражение в стекле. Он казнил себя за случившееся, а истинное состояние дел, о чем напомнила ему Нора, ничуть не уменьшало иррациональное чувство вины.

Остановившись в очередной раз перед окном, Трэвис обнял себя, словно ему вдруг стало холодно.

– Как думаешь, Кин видел татуировку? – спросил он Нору.

– Не знаю. Может, и нет.

– А как думаешь, они действительно разослали описание Эйнштейна по всем ветеринарным клиникам? Интересно, а Кин в курсе, что означает татуировка?

– Может, и нет, – ответила Нора. – Вероятно, мы слишком подозрительны.

Однако, узнав из рассказа Гаррисона, насколько далеко зашло правительство, чтобы помешать ему их предупредить, они поняли, что интенсивные поиски ретривера, скорее всего, до сих пор продолжаются. Поэтому говорить, что они слишком подозрительны, по крайней мере неуместно.

С двенадцати до четырнадцати часов доктор Кин делал перерыв на ланч. Он пригласил Нору с Трэвисом перекусить вместе с ним на кухне. Доктор Кин был холостяком, умевшим о себе позаботиться: морозилка была забита закусками, собственноручно им приготовленными и упакованными. Он разморозил завернутые отдельно пластины домашней лазаньи и с помощью гостей приготовил три салата. Еда была отличной, но Нора с Трэвисом практически к ней не притронулись.