Ангелы-хранители - Дин Кунц (2019)

Доктор Кин провел их по коридору с дубовым полом, покрытым длинным узким восточным ковром. Слева по коридору за арочным проемом располагалась уютно обставленная гостиная, выглядевшая вполне обжитой, со скамеечками для ног перед креслами, торшерами, полками с книгами, сложенными на спинках кресел вязаными шерстяными пледами на случай холодных вечеров. В арочном проеме стояла собака, черный лабрадор. Лабрадор мрачно проводил их взглядом, словно понимая всю серьезность состояния Эйнштейна, но за ними не пошел.

В задней части дома, слева по коридору, находилась дверь в чистую белую смотровую. У стен выстроились шкафы со стеклянными дверцами из белой эмали и нержавеющей стали, уставленные склянками с лекарствами, сыворотками, таблетками, капсулами, а также порошками для составления более экзотических препаратов.

Трэвис осторожно положил Эйнштейна на стол и развернул одеяло.

Нора вдруг поняла, что они с Трэвисом со стороны кажутся совершенно обезумевшими, будто привезли к доктору умирающего ребенка. У Трэвиса покраснели глаза. Он больше не плакал, но постоянно сморкался. Да и сама Нора, как только припарковала пикап, поставив его на ручной тормоз, больше не смогла сдерживать слезы. Прямо сейчас она стояла у смотрового стола напротив доктора Кина, обняв одной рукой Трэвиса, и беззвучно рыдала.

Ветеринар, очевидно, привык к сильной эмоциональной реакции владельцев домашних животных. Он не стал бросать удивленные взгляды на Трэвиса или Нору и не стал демонстрировать, что находит их волнение избыточным.

Доктор Кин послушал стетоскопом сердце и легкие ретривера, пощупал ему живот, осмотрел с помощью офтальмоскопа гноящиеся глаза. Эйнштейн не реагировал на все эти процедуры, оставаясь обмякшим, словно парализованным. Единственным признаком, что собака продолжает цепляться за жизнь, были слабое поскуливание и прерывистое дыхание.

Все не так страшно, как кажется, уговаривала себя Нора, вытирая глаза «Клинексом».

Оторвав взгляд от собаки, доктор Кин спросил:

– Как его зовут?

– Эйнштейн, – ответил Трэвис.

– Как долго он с вами живет?

– Всего несколько месяцев.

– А ему делали прививки?

– Нет, – покачал головой Трэвис. – Нет, черт побери!

– А почему?

– Все… очень сложно, – сказал Трэвис. – Но для этого были очень серьезные причины.

– Никакие причины не могут считаться достаточно серьезными, – неодобрительно заметил доктор Кин. – Ни паспорта, ни прививок. Не позаботиться о паспорте и о прививках – крайне безответственно с вашей стороны.

– Я знаю, – сокрушенно ответил Трэвис. – Я знаю.

– Так что такое с Эйнштейном? – спросила Нора.

В глубине души она молилась, втайне надеясь, что все не так серьезно, как кажется.

Легонько поглаживая ретривера, доктор ответил:

– У него чумка.

Эйнштейна перенесли в угол смотровой, положив на толстый поролоновый матрас в пластиковом чехле на молнии. Чтобы он не шевелился – словно у него были силы шевелиться! – его привязали за короткий поводок к кольцу в стене.

Доктор Кин сделал Эйнштейну укол.

– Антибиотик, – объяснил он. – Антибиотики не эффективны при чумке, однако необходимы для предотвращения вторичной инфекции.

Вставив иглу в вену на лапе ретривера, ветеринар присоединил ее к трубке капельницы, чтобы предупредить обезвоживание.

Но когда доктор Кин попытался надеть на собаку намордник, Трэвис с Норой дружно запротестовали.

– Я не боюсь, что он меня укусит, – сказал доктор Кин. – Это для его же собственной безопасности, чтобы он не сжевал иглу. Если у него хватит сил, он сделает то, что собаки делают с ранами: начнет лизать и кусать источник неудобства.

– Но только не эта собака, – возразил Трэвис. – Наша собака особенная. – Протиснувшись мимо Кина, Трэвис снял с Эйнштейна намордник.

Ветеринар собрался было запротестовать, но передумал: