Химера - Тесс Герритсен (2015)

– А что, если правила безопасности были нарушены? – предположил Джек. – Большинство экспериментальных грузов поступает прямо от исследователей – самих ученых. Откуда нам знать, какая система безопасности действует у них. Вдруг в какой-нибудь лаборатории числится террорист? Что, если они подменили бактериальную культуру в последний момент? Мы об этом узнаем?

Впервые Лиз казалась растерянной:

– Такая ситуация… маловероятна.

– Но возможна.

Хотя она и не признала подобную возможность, во взгляде Лиз мелькнуло смятение.

– Мы с пристрастием расспрашиваем всех исследователей, – сообщила она. – Всех ученых, которые посылают эксперименты на станцию. Если они пренебрегают безопасностью, черт подери, я все об этом узнаю.

«Это уж наверняка», – подумал Джек. Как и остальные присутствовавшие мужчины, он немного боялся Лиз Джанни.

– Остался еще один вопрос, – заметил Гордон Оби, заговоривший впервые за все это время. Как всегда, он оставался Сфинксом: слушал, не комментируя, молча обрабатывая информацию. – Вопрос – зачем? Зачем кому-то понадобилось организовывать диверсию на станции? Неужели мы вызываем у кого-то недовольство? У какого-нибудь фанатика, испытывающего ненависть к новейшим технологиям?

– Биологический вариант Юнабомбера,[40] – подсказал Тодд Катлер.

– Тогда почему бы просто не выпустить этот организм в Космическом центре Джонсона и не покончить со всей нашей инфраструктурой? Это легче и гораздо логичнее.

– У фанатиков нет логики, – заметил Катлер.

– Логика есть у всех, включая фанатиков, – возразил Гордон, – если, конечно, знать мотивы их поведения. Именно это меня беспокоит. Именно поэтому я задумался, действительно ли мы столкнулись с диверсией.

– А с чем еще, если не с диверсией? – удивился Джек.

– Есть другая версия. Не менее страшная, – сказал Гордон, и его тревожный взгляд обратился к Джеку. – Ошибка.

Доктор Айзек Роман бежал по коридору, с ужасом думая о том, что ему предстоит увидеть; сигнал его пейджера не умолкал. Он отключил его и открыл дверь, ведущую в отделение высшей защиты. Он не стал входить в палату, он стоял у смотрового окна и наблюдал за тем кошмаром, что творился внутри.

Доктор Натан Хелсингер бился в конвульсиях на залитом кровью полу; красные потеки были видны и на стенах. Две медсестры и врач в скафандрах пытались предотвратить травмы, но судороги были такие, что удержать больного было невозможно. Он дернул ногой, задев медсестру, и та упала, заскользив по залитому кровью бетонному полу.

Роман нажал кнопку внутренней связи:

– Скафандр! Вы не повредили его?

Женщина медленно поднялась на ноги, и Роман заметил ужас на ее лице. Она осмотрела перчатки, рукава, затем стык между скафандром и шлангом, подающим воздух.

– Нет, – сказала она, облегченно всхлипнув. – Не порвала.

Кровь брызнула на окно. Роман отпрянул, когда яркие капли потекли по стеклу. Хелсингер бился головой об пол, его спина то расслаблялась, то выгибалась. Опистотонус. Роман только однажды видел такую неестественную позу у отравленного стрихнином – тело выгибалось, словно натянутый лук. У Хелсингера начался новый спазм, и он снова ударился головой о бетон. Кровь брызнула на лицевые панели обеих медсестер.

– Отойдите! – приказал Роман по внутренней связи.

– Он убьется! – возразил врач.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще заразился.

– Если мы не сдержим эти приступы…

– Вам его не спасти. Сейчас же отойдите в сторону. А то сами поранитесь.

Медсестры неохотно отступили. Спустя некоторое время к ним присоединился и врач. Глядя на жуткую сцену, они стояли молча и неподвижно.

Снова начались конвульсии – голова Хелсингера запрокинулась и ударилась об пол. Кожа – словно треснувшая по швам одежда. Лужа крови превратилась в озеро.

– Боже, посмотрите на его глаза! – закричала одна из медсестер.