Химера - Тесс Герритсен (2015)

Они были выпучены и походили на два гигантских шара. «Травматический проптоз», – подумал Роман. Глазные яблоки сместились вперед из-за сильнейшего внутричерепного давления, до предела отодвинув веки.

Приступы продолжались, не ослабевая; голова билась об пол. Осколки костей отлетали к смотровому окну. Казалось, больной пытается раскроить себе череп, высвободить находившееся внутри нечто.

Еще один удар. Снова в смотровое окно полетели осколки костей и капли крови.

Должно быть, он уже умер. Почему приступы продолжаются?

Но агония Хелсингера продолжалась – так бьется и мечется обезглавленная курица. Голова приподнялась над полом, спина выгнулась вперед, словно пружина, а затем распрямилась. Шея резко отклонилась назад. Раздался треск, и череп раскололся, словно яйцо. Полетели осколки костей. Серое вещество залило смотровое окно.

Роман отшатнулся, ахнув от неожиданности, к горлу подступила тошнота. Он опустил голову, пытаясь совладать с собой и побороть дурноту, которая грозила погрузить зрение во мрак.

Обливаясь по́том и дрожа, доктор поднял голову, чтобы еще раз взглянуть в смотровое окно.

Натан Хелсингер затих. То, что осталось от его головы, покоилось в луже крови. Ее было так много, что Роман не сразу смог отвести взгляд от большой алой лужи. Затем он перевел глаза на лицо Хелсингера. На сине-зеленую массу, которая, дрожа, проступила у него на лбу. Цисты.

«Химера».

14 августа

«– Что случилось, в чем дело?

– Ухо… У меня в ухе…

– Болит? Ухо болит? Посмотри на меня!

– Оно пробирается глубже! Вытащите его! Уберите его!»

Научный консультант Совета национальной безопасности Джаред Профитт выключил магнитофон и посмотрел на сидевших за столом людей. На их лицах был написан ужас.

– То, что произошло с Николаем Руденко, не просто декомпрессия, – произнес он. – Поэтому мы пошли на такие меры, и я просил вас держаться до конца. Слишком многое поставлено на карту. Пока мы не узнаем об этом организме больше – как он размножается, как заражает, – мы не можем позволить астронавтам вернуться на Землю.

Ответом была оглушающая тишина. Даже администратор НАСА Лерой Корнелл, который открыл собрание гневным протестом по поводу захвата агентства, утратил дар речи.

Первым вопрос задал президент:

– Что же мы знаем об этом организме?

– Доктор Айзек Роман из ВИМИИЗа может ответить на ваш вопрос лучше меня, – ответил Профитт и кивнул Роману.

Тот сидел не за столом, а в стороне, поэтому его никто не замечал. Доктор, высокий седеющий человек с усталым взглядом, встал, чтобы его видели.

– Боюсь, новости у меня нехорошие, – начал он. – Мы вводили Химеру большому количеству различных млекопитающих, включая собак и паукообразных обезьян. Все они погибали за девяносто шесть часов. Коэффициент смертности – сто процентов.

– И нет лечения? Ничего не помогает? – удивился министр обороны.

– Ничего. И это страшно. Но есть новости и похуже.

Все затихли, страх исказил лица присутствующих. Разве может быть хуже?

– Мы сделали повторный ДНК-анализ самого последнего поколения яиц, собранных из тел погибших обезьян. У Химеры появился новый кластер генов, характерный для Ateles geoffroyi. Паукообразной обезьяны.

Президент побледнел. И посмотрел на Профитта:

– Я вас правильно понял?

– Поразительно, – сказал Профитт. – Проходя через нового «хозяина», организм дает новое поколение и, похоже, добавляет новую ДНК. Он обладает умением опережать нас на несколько шагов, потому что приобретает новые гены и способности, которых у него не было раньше.

– Как, черт возьми, он это делает? – поразился генерал Мори из Объединения начальников штабов. – Организм, добавляющий новые гены? Постоянно перестраивающий самого себя? Это невозможно.