Химера - Тесс Герритсен (2015)

Джек оглядел четверых мужчин, следивших за ними. В подобной ситуации сопротивляться бесполезно. Джек и Гордон подошли к черной машине и забрались на заднее сиденье.

Впереди сидел мужчина. Они видели только его затылок и плечи. У него были густые седеющие волосы, зачесанные назад, и серый костюм. Его окно быстро открылось, и ему передали два конфискованных бумажника. Он снова поднял тонированное стекло, защищаясь от любопытных глаз. Несколько минут он изучал содержимое бумажников. Затем обернулся к своим гостям на заднем сиденье. У него были темные, почти обсидиановые, глаза, в которых почему-то ничего не отражалось. Две черные дыры будто бы просто поглощали свет. Он швырнул бумажники Джеку на колени.

– Господа, далековато вы уехали от Хьюстона.

– Может, просто не туда свернули в Эль-Пасо, – предположил Джек.

– Что здесь нужно НАСА?

– Мы хотели узнать, что было в тех клеточных культурах, которые вы послали на станцию.

– Сюда уже заезжали сотрудники ВИМИИЗа. Они все вынесли. Исследовательский архив доктора Кёниг, ее компьютеры. Если у вас есть какие-то вопросы, лучше спросить у них.

– ВИМИИЗ не хочет разговаривать с нами.

– Это ваша проблема, а не моя.

– Хелен Кёниг работала на вас, доктор Габриэль. Разве вы не знаете, что происходит в ваших лабораториях?

По выражению лица этого человека Джек понял, что угадал. Это был основатель «СиСайенс». Палмер Габриэль. Человек с глазами, не отражавшими света, вряд ли походил на архангела.

– На меня работают сотни ученых, – ответил Габриэль. – У меня лаборатории в Массачусетсе и Флориде. Я не могу знать обо всем, что в них происходит. А также не могу нести ответственность за преступления, которые совершают мои сотрудники.

– Это не просто преступление. Это биоинженерная Химера – организм, который погубил целый экипаж шаттла. И его следы ведут в вашу лабораторию.

– Мои исследователи руководят своими собственными проектами. Я не вмешиваюсь. Я сам ученый, доктор Маккаллум, и знаю, что исследователям лучше работается, когда им предоставляют полную независимость. Возможность утолить свое любопытство. Чем бы ни занималась Хелен, это ее дело.

– Почему археоны? Что она надеялась найти?

Габриэль отвернулся, и они снова видели только его затылок с волной серебристо-седых волос.

– Знания всегда полезны. Сначала мы можем не осознать их ценность. Например, зачем нужны сведения о репродуктивных особенностях голожаберных моллюсков? Затем мы узнаем о тех ценных гормонах, которые можно получить из этих скромных голожаберных моллюсков. И вдруг их размножение становится невероятно важным.

– И что же такого важного в археонах?

– В этом-то и вопрос, верно? Этим мы здесь и занимаемся. Изучаем организм и узнаем, чем он может быть полезен. – Габриэль указал на здание лаборатории, скрытое туманом. – Вы заметили, что оно у моря? Все мои здания находятся у моря. Это моя «золотая жила». Здесь я ищу новое лекарство от рака, очередной чудесный препарат. Логично искать его в море, потому что и мы оттуда вышли. Это место нашего рождения. Вся жизнь вышла из моря.

– Вы не ответили на вопрос. Есть ли у археонов коммерческая ценность?

– Это нам предстоит узнать.

– Тогда зачем посылать их в космос? Доктор Кёниг что-то обнаружила во время полетов на Кей-Си-235? Тут есть какая-то связь с невесомостью?

Габриэль опустил окно и сделал знак своим людям. Задние двери распахнулись.

– Выйдите из машины, пожалуйста.

– Стойте, – сказал Джек. – Где Хелен Кёниг?

– Я не разговаривал с ней с тех пор, как она уволилась.

– Почему она приказала сжечь клеточные культуры?

Джека и Гордона вытащили из салона и повели к машине, которую они взяли напрокат.

– Чего она боялась? – крикнул Джек.

Габриэль не ответил. Окно машины закрылось, и лицо ученого скрылось за тонированным стеклом.

23

18 августа