Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон (2015)

Соня Мудиг перевела взгляд на Петера Телеборьяна, курчавого брюнета небольшого роста, в очках со стальной оправой и небольшой бородкой-эспаньолкой. Одежду его нельзя было счесть формальной: бежевый вельветовый пиджак, джинсы и светлая рубашка в полоску с застегнутым воротником. У него были тонкие черты лица, а в его облике чувствовалось что-то мальчишеское. Соня уже видела раньше Петера Телеборьяна – он появлялся по делам в полиции, – но разговаривать с ним ей не доводилось. Когда она училась в Школе полиции, в последнем полугодии он читал лекции о психических нарушениях. Затем, на курсах повышения квалификации, тоже читал лекции, на этот раз о психопатах и психопатическом поведении подростков. Еще Соня присутствовала на суде во время процесса над серийным насильником, куда Телеборьян был приглашен экспертом. После ряда лет участия в общественных дебатах он стал одним из самых известных психиатров страны. С особой настойчивостью он занимался критикой сокращения средств, ассигнуемых психиатрическим учреждениям. Такие сокращения приводили к закрытию психиатрических больниц, так что пациенты, нуждавшиеся в квалифицированной помощи, оказывались на улице и были обречены стать бездомными бродягами, отбросами общества. После убийства министра иностранных дел Анны Линд[27] Телеборьян был назначен членом государственной комиссии, подвергшей анализу упадок системы психиатрического лечения в стране.

Петер Телеборьян кивком приветствовал собравшихся и налил себе минеральной воды «Рамлёса» в пластиковый стаканчик.

– Посмотрим, могу ли я быть вам полезен, – осторожно начал он. – Терпеть не могу выступать в качестве ясновидящего в таких обстоятельствах.

– Ясновидящего? – переспросил Бублански.

– Вот именно, в ироническом смысле слова. Именно в тот вечер, когда произошло убийство в Эншеде, я выступал в теледебатах и обсуждал ту бомбу замедленного действия, которая тихонько тикает где-то в нашем обществе. В этом весь ужас. Тогда я, конечно, не имел в виду Лисбет Саландер, но дал ряд примеров – разумеется, анонимных – тех пациентов, которые, попросту говоря, должны были бы пребывать в лечебных заведениях закрытого типа, вместо того чтобы разгуливать по улицам. Вполне возможно, что вам, полицейским, придется расследовать по меньшей мере полдюжины случаев умышленных или непредумышленных убийств, совершенных именно этой – возможно, небольшой – группой пациентов.

– И вы считаете, что Лисбет Саландер – одна из этих психов? – спросил Ханс Фасте.

– Слово «псих» – не то, которое нам следовало бы употреблять. Но в общем, да, она принадлежит к числу тех несчастных, от которых отвернулось общество. Безусловно, она одна из тех горемык, которых я, будь на то моя воля, не выпустил бы в свободное общество.

– Вы имеете в виду, что она должна была бы сидеть за решеткой, прежде чем совершила преступление? – спросила Соня Мудиг. – Это не вполне согласуется с принципами правового общества.

Ханс Фасте поморщился и метнул раздраженный взгляд в ее сторону. «Почему Фасте всегда ощетинивается против меня?» – подумала Соня.

– Вы совершенно правы, – согласился Телеборьян. – Это не согласуется с принципами правового общества – во всяком случае, нынешнего. Это вопрос балансирования между уважением к личности и уважением к потенциальным жертвам психически больного человека. Аналогичных случаев тут не бывает, к каждому пациенту требуется сугубо индивидуальный подход. Конечно, психиатры тоже могут ошибаться и выпустить на свободу человека, которому не следовало бы появляться на улицах города.

– По-видимому, углубляться в вопросы социальной политики сейчас не время, – осторожно вмешался Бублански.