Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон (2015)

– Он спокойно и деловито рассказал нам, как его зовут, кто он, чем занимается. Бьюрман вел протокол. Вскоре я понял, кто находится передо мной и какая бомба готова взорваться. Я прервал наш разговор, взял с собой Залаченко с Бьюрманом и ушел из полицейского участка от непрошеных глаз и ушей. Не зная, что делать дальше, я снял номер в отеле «Континенталь» напротив Центрального вокзала и поместил его туда. Бьюрману я велел сторожить его, а сам пошел вниз к администратору и от него позвонил своему начальнику… – Бьёрк вдруг засмеялся. – Я часто думал, как глупо мы себя вели, просто как дилетанты. Но так уж получилось.

– А кто был ваш начальник?

– Не имеет значения. Я не стану называть лишних имен.

Микаэль пожал плечами, решив не спорить попусту.

– Мы с моим шефом сразу поняли, что нам выпало секретнейшее дело и что в него должно быть замешано как можно меньше народу. В частности, Бьюрман не должен был иметь к нему хоть какое-то касательство, это дело не соответствовало его уровню. Но поскольку он уже знал эту тайну, то было лучше сохранить его, чем привлекать кого-то другого. Возможно, те же соображения касались и такого молокососа, как я. Всего в Службе безопасности о существовании Залаченко знали семь человек.

– А сколько всего народу знает об этой истории?

– С семьдесят шестого и до начала девяностых всего примерно двадцать человек в правительстве, высшем военном руководстве и Службе безопасности.

– А после начала девяностых?

Бьёрк пожал плечами.

– Как только Советский Союз распался, Залаченко полностью потерял для нас интерес.

– А что было после того, как он попал в Швецию?

Бьёрк молчал так долго, что Микаэль заволновался.

– Ну, если честно… С Залаченко нам подфартило – все, кто был связан с этим делом, сделали на нем карьеру. Только не думайте, что мы занимались пустяками. Мы работали круглые сутки. Я был назначен его наставником в Швеции, и первые десять лет мы виделись если не каждый день, то по крайней мере пару раз в неделю. Это были самые важные годы, Зала был кладезем свежей информации. Но это также означало присматривать за ним.

– Что вы имеете в виду?

– Залаченко был, видно, в ладу с нечистой силой. Порой он излучал невероятное обаяние, но иногда можно было подумать, что он псих и параноик. Периодически у него случались запои, и он становился агрессивным. Не раз приходилось мне посреди ночи спешить на выручку и вытаскивать его из историй, в которые он влипал.

– К примеру?

– К примеру, он мог пойти в пивную, повздорить там с кем-нибудь и накостылять паре охранников, пытавшихся его успокоить. Невысокого роста, щуплый, он прошел потрясающую подготовку по рукопашному бою и, к сожалению, мог продемонстрировать свои навыки при неподходящих обстоятельствах. Однажды мне пришлось забирать его из полиции под расписку.

– Звучит, как будто он ненормальный. Ведь он тем самым рисковал привлечь к себе внимание. Не слишком-то это профессионально.

– Ну, такой уж он был. Все же в Швеции он не совершил никакого преступления, ни разу не был задержан или арестован. Мы оснастили его шведским паспортом, идентификационной карточкой и шведской фамилией. В пригороде Стокгольма ему предоставили квартиру. Служба безопасности оплачивала его жилье и выдавала зарплату, а он был обязан являться в ее распоряжение по первому требованию. Но мы не могли запретить ему ходить по пивным или заводить связи с женщинами. Только наводить за ним порядок. Это и было моей служебной обязанностью до 1985 года, когда меня перевели на другую работу, а Залаченко перешел к другому сотруднику.

– А какова роль Бьюрмана?