– А вам удалось? – улыбнулась Мудиг.

– Спросите Микаэля.

Соня размышляла, глядя куда-то поверх стола Дага Свенссона.

– Можно задать вам личный вопрос?

– Пожалуйста.

– Как вы думаете, кто убил ваших друзей и адвоката Бьюрмана?

Малин Эрикссон молчала. Хорошо бы, если Микаэль Блумквист был рядом и отвечал на все эти вопросы. Как-то неприятно беседовать с полицией, даже будучи невиновной. А еще неприятнее было то, что она не имела права рассказать, чего уже добились в своем расследовании сотрудники «Миллениума». Но тут она услышала голос Эрики Бергер у себя за спиной:

– Мы кладем в основу предположение, что убийства произошли с целью предотвратить разоблачения, над которыми работал Даг Свенссон. Но мы не знаем, кто стрелял. Микаэль сконцентрировал внимание на человеке по имени Зала.

Соня обернулась и увидела главного редактора «Миллениума». Эрика Бергер протянула чашки с кофе Малин и Соне. На одной стоял логотип одного из профсоюзов, а на другой – партии христианских демократов. Эрика Бергер приветливо улыбнулась и ушла в свой кабинет.

Она вернулась минуты через три.

– Мудиг, вам только что звонил ваш шеф. У вас выключен мобильник. Свяжитесь с ним.

События возле дачи Бьюрмана повлекли лихорадочную активность ближе к вечеру. По Стокгольму и прилегающим к столице областям было разослано срочное оповещение о том, что Лисбет Саландер наконец-то всплыла на поверхность и что ездит на «Харли-Дэвидсоне», принадлежащем Магге Лундину. Сообщалось также, что необходимо соблюдать осторожность, так как Саландер вооружена и стреляла в человека рядом с дачей в окрестностях Сталлархольмена.

Полиция выставила посты на въезде в Стренгнес и Мариефред, а также на всех подъездах в Сёдертелье. В течение нескольких часов производилась проверка на всех электричках между Сёдертелье и Стокгольмом. Ни одной подходящей низкорослой девушки с «Харли-Дэвидсоном» или без него не обнаружили.

Только ближе к семи вечера полицейский патруль обнаружил искомый мотоцикл неподалеку от «Стокгольмской ярмарки» в Эльвшё, и это перенесло центр тяжести поисков из Сёдертелье в Стокгольм. Из Эльвшё также сообщалось о находке куска кожаной куртки с логотипом мотоклуба «Свавельшё». Находка заставила инспектора Бублански сдвинуть очки на лоб и угрюмо уставиться в темноту за окном его служебного кабинета в Кунгсхольмене.

Весь день был цепью чего-то невиданного: похищение подруги Саландер, вмешательство Паоло Роберто, затем поджог, закопанные трупы в окрестностях Сёдертелье… И, наконец, полная неразбериха в Сталлархольмене.

Бублански зашел в большую комнату и стал рассматривать карту Стокгольма с окрестностями. Он по порядку переводил взгляд со Сталлархольмена на Нюкван, затем на Свавельшё и, наконец, на Эльвшё – четыре места, по разным причинам ставшие актуальными. Затем посмотрел на Енигеде и вздохнул. У него было безотрадное чувство, что полиция безнадежно отстает от развития событий. Он ровным счетом ничего не понимал. С чем бы ни было связано убийство в Енигеде, оно оказалось намного сложнее, чем думалось вначале.

О событиях в Сталлархольмене Микаэль Блумквист не имел никакого понятия. Он уехал из Смодаларё около трех часов пополудни и по дороге остановился на заправке. Хотелось выпить кофе и как-то подытожить услышанное.

Его переполняло разочарование. Он узнал от Бьёрка массу поразительных деталей, но тот категорически отказался снабдить его последним кусочком пазла – дать шведское имя Залаченко. Такое чувство, что его обманули: история пришла к концу, а разгадки от Бьёрка он не узнал.

– У нас же с вами договор, – настаивал Микаэль.

– И я свою часть договора выполнил – рассказал, кто такой Залаченко. Если вам нужна еще информация, надо заключить новый договор. Я нуждаюсь в гарантиях, что мое имя полностью останется в стороне и меня не коснутся никакие последствия.