– А какие у него перспективы?

Доктор А. Сиварнандан развел руками.

– Есть у вас магический кристалл волшебнее моего? Сказать по правде, не знаю. Он может умереть от кровоизлияния в мозг хоть сегодня ночью. Или может сравнительно нормально прожить еще двадцать лет. Не знаю. Тут, как говорится, на все воля божья.

– А если он проживет еще двадцать лет?

– Реабилитация у него проходит тяжело. Лишь в самые последние месяцы наступили заметные улучшения. Шесть месяцев назад он еще не мог есть без посторонней помощи. А месяц назад едва вставал с инвалидного кресла, что частично обусловлено атрофией мышц от долгого лежания в постели. Теперь же он даже может самостоятельно ходить, пусть и немного.

– А будет у него улучшение?

– Да, причем заметное. Первый этап был очень трудным, а теперь мы, что ни день, отмечаем новые успехи. Он потерял два года жизни, но через несколько месяцев, к лету, я думаю, сможет гулять у нас в парке.

– А как с речью?

– Здесь сложность в том, что у него поражены как речевой, так и двигательный центр. Долгое время он был вял, как парниковый овощ. С тех пор мы постарались, чтобы он научился управлять своим телом и говорить. Иногда ему трудно вспомнить нужное слово, и нужно заново учить его словам. В то же время это отнюдь не то же самое, что учить ребенка говорить, – он понимает значения слов, но не может их выговорить. Дайте ему еще пару месяцев, и вы увидите, насколько лучше его речь станет по сравнению с сегодняшней. То же самое касается его способности ориентироваться. Девять месяцев назад он не различал право от лева и верх от низа.

Лисбет задумчиво кивнула и на пару минут задумалась. Теперь ей даже нравился доктор А. Сиварнандан со своей индийской внешностью и финским акцентом.

– А что значит «А» перед вашей фамилией? – неожиданно спросила она.

Он улыбнулся и ответил:

– Андерс.

– Андерс?

– Я родился в Шри-Ланке, но меня усыновили приемные родители из Турку, когда мне было всего несколько месяцев.

– Ну, хорошо, Андерс, а чем я могу помочь?

– Навещайте его. Стимулируйте интеллектуально.

– Я могу приходить каждый день.

– Приходить каждый день не нужно. Если он вас любит, то я хочу, чтобы он ждал ваших приходов, но не был ими пресыщен.

– Есть ли какое-нибудь специальное лечение, способное ему помочь? Я оплачу его стоимость.

Доктор улыбнулся словам Лисбет, но тут же снова посерьезнел.

– Боюсь, что мы и есть те, кто обеспечивает специальное лечение. Конечно, я был бы рад иметь больше средств, а также чтобы у нас не было сокращения штатов, но уверяю вас, он получает очень квалифицированную помощь.

– А если бы вам не грозило сокращение штатов, что вы могли бы ему предложить?

– Для такого пациента, как Хольгер Пальмгрен, идеальным выходом было бы прикрепление личного тренера на полный рабочий день. Но таких ресурсов в Швеции давно уже нет.

– Наймите ему тренера.

– Что-что?

– Наймите личного тренера для Хольгера Пальмгрена. Найдите самого лучшего. Сделайте это завтра же. И позаботьтесь, чтобы у него было все необходимое оборудование – в общем, все, что требуется. Я прослежу за тем, чтобы вам выделили необходимые средства уже к концу этой недели, на зарплату тренеру и на закупку оборудования.

– Да вы шутите.

Лисбет взглянула на доктора Андреса Сиварнандана жестким недвусмысленным взглядом.

Миа Бергман нажала на тормоз своего «Фиата» у тротуара возле станции метро «Гамла стан». Даг Свенссон открыл дверь и протиснулся на переднее место около водителя прямо на ходу. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, а она тем временем выводила автомобиль из-за рейсового автобуса.

– Привет, – сказала Миа, не спуская глаз с транспорта по соседству. – У тебя такой озабоченный вид. Случилось что-нибудь?

Даг Свенссон вздохнул и пристегнул ремень безопасности.

– Ничего серьезного. Просто есть несуразности с текстом.