Девушка с плеером - Валентина Назарова (2019)

Тем временем Стю разбудил свой лэптоп и зашел на Yahoo. Я ввела нужный адрес и кликнула на кнопку «Забыли пароль?». Появилось окно секретного вопроса: «Кличка любимого домашнего животного».

— Проще простого! — Я ввела ответ и кликнула ввод. Это был наш пес, немецкая овчарка Штрудель.

Через секунду над окошком появилась надпись: неверный ответ.

— Хм, странно. У нас был только один пес, — в задумчивости я почесала в затылке.

— У меня есть идея, подвинься!

Стюарт быстро настучал несколько символов, не глядя на клавиатуру. После момента раздумья мы оказались внутри ящика.

— Круто! Что ты ввел?

— Твое имя, — ухмыльнулся он.

Честно, не знаю, обижаться или умиляться, что ты считала меня своим любимым питомцем. Наверное, все же второе.

Мы оказались в полной спама папке «Входящие». По ней можно было изучать эволюцию имейл-маркетинга.

Я пробежалась по заголовкам писем, но их было слишком много. На всякий случай я прокрутила до 2007 года, но и там был только спам: письма из Африки про наследство в миллион долларов, реклама поддельного белья Victoria’s Secret, запросы в друзья и обновления с фейсбука. В глаза мне бросилось письмо из университета о просроченном платеже за обучение, датированное октябрем 2007‐го. Уведомление об отчислении за прогулы и неуплату взносов. И еще там были письма от мамы. Непрочитанные. Много-много. У меня закололо в висках при виде ее имени. Двое любимых мною призраков переписываются друг с другом — как странно и очень-очень жутко. Я почувствовала себя такой одинокой.

— Ну что? Если тут ничего нет, то предлагаю заняться фейсбуком, — прервал мое оцепенение Стю.

Мы сбросили пароль и, затаив дыхание, прошли на твою страницу. Наверное, именно так чувствовали себя первооткрыватели гробниц фараонов. Я искренне надеюсь, что нашу переписку никто не мониторит и я не получу пожизненный бан из соцсетей за этот взлом.

— Поскольку это первое посещение за много лет, они, скорее всего, заметят подозрительную активность и заблокируют страницу. Поэтому у нас всего одна попытка, — сказал Стю, заметив мое оцепенение.

Я зашла в твой директ в фейсбуке. Конечно, последним в списке контактов значилась я: множество непрочитанных сообщений, которые я трогать не собиралась. Кроме меня, тебе уже несколько лет никто не писал. Я отмотала вниз, к другим веткам переписки, по очереди открывая странички адресатов, пока не нашла нужный: Донна Керби, Огайо.

Не буду приводить тут дословно твою с ней переписку. Я поняла оттуда главное: вы познакомились в интернете и собирались встретиться. Донна была такой же чокнутой рок-н-ролльщицей, как и ты, вы намеревались «сжечь Гласто дотла», а потом махнуть в Европу и обменялись телефонами. За две недели до фестиваля ты написала ей, что едешь туда со своим парнем из группы The Red Room. Ты очень гордилась этим, судя по тону писем. А еще ты, несомненно, была очень счастлива.

Двадцать третьего июня Донна писала тебе четыре раза. Эти сообщения не прочитаны, значит, полиция вовсе не смотрела твою переписку.

«Джен, у тебя выключен телефон. Встречаемся у Каменного круга в четыре часа».

«Ау, подруга?»

«Джен, наша палатка недалеко от Другой сцены. Ты легко нас найдешь — она с принтом американского флага».

Следующее сообщение пришло в воскресенье, 8 июля: «Джен, куда ты пропала? Мы тебя так и не дождались в субботу. Через пару дней уезжаем в Брюссель. Пиши, если надумаешь присоединиться».

— Стю! — Я схватила его за руку от волнения. — Ты видишь это?

— Да, Ника.

— Она могла уехать в Бельгию! — Я заметила, как побелело его запястье, и разжала пальцы.

— Надо написать этой Донне.

Без лишних слов я нашла Донну и послала запрос в друзья со своей страницы. Я надеюсь, она ответит мне. Я на многое надеюсь. Так сильно, что даже боюсь сказать вслух.