Попасть - не напасть - Галина Гончарова (2020)

Только вот старики померли в том году, а те, кто въехал… с ними мать отношения сразу испортила.

Как отравили первого их пса, потому как мать разругалась со всеми, с кем могла и не могла.

Второго — да, Карп пришиб, а первого вот…

Отравили.

И Ваня пытался выхаживать собаку, которая до последнего смотрела, и руки ему лизала, прощения просила, что оставляет…

Я не плакала.

Я тоже могла бы многое рассказать про свою жизнь, настоящую, не Машину. А ту, в которой переживаешь боль, обиду, отчаяние, стискиваешь зубы — и живешь!

Вопреки всему, назло самой жизни просто живешь. Потому что сдаться — тоже невозможно.

Когда теряешь близких людей.

Когда слышишь безжалостный приговор врача — детей у вас никогда не будет, смиритесь. Не надо было на аборты бегать…

Когда любимый человек целует тебя в щечку и уходит навсегда. А ты ему столько лет жизни отдала…

Когда…

А, рассказать можно многое. Только вот не стоило мальчишке это слышать. А потому я просто дала ему выговориться. И когда Ваня замолчал, сухо и горько всхлипывая, давясь сухими спазмами, положила руку ему на плечо.

— Я вас не брошу. Мы теперь вместе, мы справимся. Клянусь.

И словно струна прозвенела.

Бывает такое иногда.

Скажешь слово — и понимаешь, здесь и сейчас тебя услышали. Недаром, вначале было Слово. И сейчас прозвучало так же.

Я не уйду отсюда, пока все трое детей не будут пристроены. Хорошо пристроены.

А мамашу я за ноги на березе подвешу. Сволочь старая!

Это ж надо малявок до такого состояния довести?

Сука!

* * *

Вот если б не страшная история, в жизни бы ни в чем это место не заподозрила. И ехать недалеко — минут двадцать от города, и местечко уютное…

Ручей журчит, деревья стоят, кстати — не сосны, а лиственные. Березка, осинка…

Лощина…

Несколько холмов, невысоких таких, уютных… так и хочется вон на том, похожем на спящую кошку, построить симпатичный домик. Одноэтажный, деревянный, с черепичной крышей…

А все же…

И лошадь чего-то ушами прядает.

И туман стоит в распадке между холмами.

— Вань, ты привяжи ее и посиди здесь, — попросила я.

— Я с тобой пойду.

Я покачала головой.

— Не пойдешь. Ты парень, тебе сложнее будет. Одна я может, и разберусь, а если не так что пойдет? И сама пропаду, и тебя за собой утяну? А у нас мелкие…

У нас.

Уже — у нас.

Ваня нахмурился.

— А если ты…

— Если меня больше трех часов не будет… ну, до полудня, край, садись, да и поезжай в город. Я в банке распоряжение сделала, если что, ты мой наследник. Понял?

— Не хочу я этих денег.

— А мелких кормить хочешь? Цыц!

Ваня надулся, а я слезла с телеги, отряхнулась и направилась в распадок.

Шаг, другой… и туман окутал меня уютным серым пуховым одеялом.

* * *

— Аааа… ааа… аааа… ааа…

Чей-то голос словно бы мурлыкал ребенку. Знаете, как бывает, слов не помнишь, а мотив самый, что ни на есть подходящий. И мурлычешь, просто на мотив песенки, и ребенок успокаивается…

А туман все глуше, он окутывает, и вот уже даже неба не видно…

Довольно!

Я решительно тряхнула головой.

Маруська, вспомни, ты — маг!

Паршивый там, не паршивый, а все-таки…

Маг земли? Ну так помоги мне, мать сыра земля…

Я медленно опустилась на колени и погрузила пальцы в землю. Прохладную, уютную… запахло чем-то свежим, грибным.

Песня стала еще отчетливее…

И где же это поют?

А если попробовать найти?

Туман тут не помощник, зрение тоже… но я же маг земли?

А земля — это дороги. Неужели не найду? Не дойду?

Только как идти, если отнимаешь от земли руки, и опять чувствуешь себя ребенком в темном лесу? Страх накатывает, одиночество, беспомощность…

А если так?

Нельзя идти, так я на коленях поползу! Благо, юбка длинная, коленки не обдеру…