Хрустальный дом - Екатерина Оленева (2016)

Оторвав одного, я заехал ему в лицо кулаком, подкрепляя физический посыл психической энергией. Второй не успел опомниться, как оказался вырубленным, успокоившись рядом.

От ярости, негодования и жалости, желания поскорее помочь бедной женщине, меня переклинило настолько, что свои удары я не контролировал.

Обескураженные и явно неожидающие такого напора бандиты отхлынули.

Я опустился перед вздрагивающей, как раненное животное при последнем издыхании, женщиной и не раздумывая, попытался облегчить её муки и одновременно с тем определить повреждения.

Сломанная рука, многочисленные внутренние ушибы.

Господи! И это люди?! Что за каша творится в их одурманенных наркотиками мозгах?

Прикосновениями я мог лишь унять боль, ровно до тех пор, пока касаюсь. Женщине явно требовалось больше.

Нажав в область солнечного сплетения, я заставил кровь пойти и коснулся губами избитых губ измученной страдалицы.

Не скажу, что это было приятно. В какой-то момент естественная брезгливость заставила меня передёрнуться, но желание помочь оказалось сильнее.

Я чувствовал, как моя кровь начала циркулировать в её организме, принося облегчение. Прикосновениями я снимал боль, неизбежную при восстановлении тканей.

Внутренности словно скрутило узлом, но бывало в этой жизни и хуже.

Я с облегчением увидел, как синяки рассасываются под слоем крови и грязи.

Женщина оказалась далеко не старой, чуть за тридцать и прехорошенькой.

Её глаза с изумлением распахнулись:

— Что?… Что происходит?.. Как?..

Я поднялся, протянув ей руку, помогая подняться.

— Спасибо! Спасибо вам, кто бы вы не были! Я думала…

Когда слова замерли на её губах, а глаза закатились, я не сразу понял, что происходит. Я с изумлением глядел на кровавое пятно, расплывающееся по её телу, заливающую мне руки.

Когда она осела на пол, предо мной оказался Кинг с окровавленным ножом в руках. Спокойный и невозмутимый.

Сказать, что я испытал шок — ничего не сказать. Из меня словно воздух выкачали, трудно было даже вздохнуть.

Горькая лёгкость и пустота в области сердца.

Потрясение было таким сильным, что в первый момент я не ощущал ни ярости, ни возмущения, ни ненависти.

— Зачем? — только и мог вымолвить я, изумленно глядя на него.

— Я уже объяснял. Я не могу её отпустить. Она слишком много знает.

— Я мог стереть ей память!!! Мог внушить молчать! Ты! — ударил я его коротким толчком прямо в грудь, наступая. — Ты убил её просто так! Безо всякой причины! Ты… ты… чертов ублюдок.

— Полегче, — холодно блеснув глазами, прошипел он в ответ.

Меня трясло.

От ужаса. От отвращения. От безнадёжности. Пройти через весь этот ад и не выжить? Сорваться в небытие за шаг до спасения?

Я ведь почти вытащил её…

Почти вытащил!!!

В своё время все мы были не подарками. Случалось — убивали. В поединке, по правилам чести (реальное число наших жертв было сильно преувеличено молвой), зарвавшегося конкурента.

Мы могли взять женщину силой, не спрашивая её согласия. Чести нам это, конечно, не делало. Могли купить, угрозой ли, посулами, заставить выполнить свои желания.

Но никогда — никогда! — мы не избивали и не калечили женщин.

Я с ненавистью глядел в небесно-голубые, жестокие, смеющиеся глаза Рэя.

Глядел и чувствовал, как душу заполняет ледяная ярость.

Ни о каком союзе между нами не могло быть и речи.

— В этом убийстве не было необходимости, — ровным голосом сказал я.

— А в её жизни не было смысла, — пожал плечами Рэй. — Чего ты так кипятишься? Удивляешь меня, милый. Не думал я, что ты такой мягкотелый.

— Ценить чужую жизнь не значит проявлять слабость. Как раз наоборот. Жаль, что у тебя не было семьи, способной этому научить.

— Ты смеешь читать мне нотации?

— Сейчас своим бессмысленным поступком ты убил во мне союзника. Будь осторожней со словами, Рэй. Не наживи врага.