Хрустальный дом - Екатерина Оленева (2016)

Миром правят не светлые чувства, а выгода.

Но с другой стороны… деньги сами по себе мне не нужны. Вернее, они нужны мне не для себя. Я хочу, чтобы люди, которых я в душе уже объявил своими: Катрин, Ирис, Ливиан, Энджел, Сандра и даже Рэй были в безопасности и жили счастливо, могли не опасаться в этом мире ничего.

А в том, что если бы не легат, я не спешил бы со свадьбой, причина заключается в сомнениях — хватит ли у меня сил держать под контролем собственных демонов? Смогу ли я не навредить ей?

Докопавшись до мотивов собственных поступков, я ощутил душевное облегчение. Всё-таки не так уж всё в этом мире и продажно. А значит — и безнадёжно.

Собравшись с духом, я постучал в дверь к Катрин.

— Кто там? — раздалось через несколько секунд.

— Альберт.

Дверь отворилась:

— Что-то случилось? — встревоженно спросила Катрин.

— Я могу войти?

— Что?.. — она нервно пригладила волосы, пушившиеся вокруг её милого личика. — Да, конечно. Входи.

Я никогда её такой не видел.

В белом халатике, на вид мягком и теплом, бережно обнимающим её тело, в белых тапочках с нелепыми помпонами, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами и неожиданно — очками, из-за чего она казалась особенно ранимой и беззащитной, Катрин выглядела…нет, не сексуально.

Я так и не смог полюбить это современное словцо, которым в этом веке почему-то характеризовали привлекательность. Оно совершенно потребительское по отношению к женщине.

При словах «сексапильна», «сексуальна» мне так и мерещатся шлюхи — то из прошлого, в чулочках и корсетах, то современные, в штанах в обтяжку или мини-юбке и на лабутенах. Но в любом случае «сексапильная дама» эта та, которую хочется отыметь по-быстренькому, без обязательств, можно даже не заходя в душ.

«Сексапильна» — эта та, что создана для секса, не для отношений.

Я старомоден. Мне куда больше нравятся слова «очаровательна», «прекрасна», «привлекательна», даже простое и банальное «мила».

Катрин будила во мне сладкое желание сжать в объятиях её, по-птичьему хрупкое, тело, такое нежное и гладкое в моем воображении, чуть-чуть прохладное.

Коснуться по-детски припухших губ, выдающих чувственность её натуры — чувственность, о которой она сама вряд ли подозревает.

Мягкость, абсолютная естественность и тепло, что ощущались в этой молодой женщине, каждый раз возбуждали меня всё сильнее. Мне хотелось целовать её до тех пор, пока мы оба окончательно не потеряем голову.

Мне хотелось овладеть ею осторожно и нежно. Я испытывал нежность, которую никогда раньше не знал. Синтии моя нежность была ни к чему.

Видимо привычным для себя жестом, но совершенно новым для меня (потому что раньше Катрин не показывалась мне на глазах в очках), она поправила их.

Перехватив мой взгляд, застенчиво пожала плечами:

— Под вечер я хуже вижу, — будто оправдываясь, сказала она. — Глаза болят, а ещё столько нужно написать.

— Что ты пишешь?

— Реферат к допуску к зачёту, — вздохнула Катрин.

— Да. Всё сложно.

— Не легко, — ответила она с усталой улыбкой. — А у тебя что-то случилось? Какие-то неприятности?

— Можно сказать и так.

— Я могу чем-то помочь?

— Именно за этим я сюда и пришёл — за твоей помощью.

— Что я должна сделать?

— Должна?.. — переспросил я, покачав головой.

Не желая сопротивляться желанию прикоснуться к ней, прижать к себе, погладить сначала пушистые халат, потом коснуться душистой девичьей кожи, я обнял её за талию, мягко привлекая к себе.

— Тебе ничего не нужно делать. Мне просто необходимо, чтобы ты была рядом. Ты так нужна мне, Катрин.

Взгляд её был одновременно удивлённым и настороженным.

Она непонимающе глядела на меня.

Я прижал её к себе, зарываясь лицом в волосы, жадно вбирая их лёгкий аромат — шампунь, духи и что-то индивидуальное, свойственное только ей одной.