Хрустальный дом - Екатерина Оленева (2016)

Нельзя сказать, чтобы маленький тест меня обрадовал. Обычно воду я пью без проблем. Если мой организм так отреагировал на неё, то как, чёрт возьми, я смогу питаться?

Ответ был очевиден. И следующий пункт в тесте можно было бы и опустить. Но я решил убедиться в том, что всё действительно так плохо, как кажется.

Не знаю, чем я руководствовался, потянувшись к железному вертикальному ящику с ручкой, но не ошибся — там действительно была еда.

Непривычная, в странных упаковках.

Можно было выбрать сметану. Но я отрезал кусок ветчины.

Плохо стало уже от одного запаха, но я упрямо прожевал и проглотил.

К ощущению, будто внутри меня взорвалась маленькая бомба, я был готов. А вот к хлестанувшему изо рта фонтану крови — нет.

Я метнулся к раковине, чтобы не запачкать тут всё. Устраивать генеральную уборку в мои планы не входило.

Конечно же по законам всеобщей мировой подлости мышка-Катрин выбрала именно эту минуту, чтобы вплыть в комнату и замереть онемевшим от ужаса столбом.

Оно и к лучшему. Мне не понаслышке известно, что своими криками эта особа поднимает мёртвых.

Говорить с полным ртом крови было сложно. Жестами что-либо объяснять я тоже не решился. Руки были в крови.

Я лишь коротко кивнул, стараясь хоть так дать понять, что всё в порядке. Потом мягко обсел на пол.

Кровотечение ослабевало. Боль нет.

Глаза у Катрин сделались от испуга огромными и почти тёмными.

Я оценил её старания не упасть в обморок и не устроить истерику, к которой моя будущая женушка, по всем признакам была ой, как близка.

— Что случилось? — тихо выдохнула она.

— Попытался позавтракать. Выяснил, что мой организм не хочет мяса. По крайней мере в форме бекона.

— У тебя же внутреннее кровотечение! — всплеснула она руками. — Нужно немедленно в больницу!

— Зачем?

— Как — зачем? Кровотечение может быть смертельно опасным!

— Ни в какую больницу я не поеду. Да мне там не помогут. Не смотри на меня как на сумасшедшего. Я знаю, о чём говорю.

— Ты что? Не понимаешь? Кровотечение опасно для людей!

— Да я не совсем человек, — хмыкнул я устало. — Так было ещё сто пятьдесят лет назад. А теперь, честно говоря, вообще затрудняюсь определить, что я такое.

В своём христианском милосердии моя спасительница мышка подошла ко мне слишком близко.

Нельзя сказать, что её одежда хоть чем-то напоминала нежно любимые мной корсеты и чулки с подвязками. Но её гладкие коленки и пушистое облако волос, а в особенности пухлые, как у ребёнка, губы, задели мои чувственные струны.

Я никогда не отличался сдержанностью в утолении моих страстей. Последние сто пятьдесят лет, когда я был вынужден воздерживаться от всех удовольствий, видимо, всё только обострили. Даже голова закружилась от бешеного желания схватить и прижать её к себе.

Войти в неё. Пить дыхание из этих тёплых, полных жизни, уст!

Входить в неё снова и снова…

— Мне больно! — пискнула Катрин.

— Что?.. — не понял я.

— Ты делаешь мне больно, — осторожно, словно имела дело с сумасшедшим, проговорила она, пытаясь отнять у меня руку.

Только тут я сообразил, что крепко держу её, с такой силой сжимая её пальцы в ладони, что ей, наверное, и вправду больно.

Черт!

— Прости, — разжал я пальцы. — Не хотел.

— Понимаю.

— Понимаешь?

Интересно, что она там понимает?

— Тебе больно. Вот ты и плохо себя контролируешь.

— В свете всего случившегося, возможно, в это трудно поверить, но обычно проблем с самоконтролем у меня нет.

— Просто раньше тебе не приходилось воскресать из мёртвых, — усмехнулась она. — Кстати, для того, кто был мёртв больше века, ты более, чем адекватен.

— Вот уж спасибо за комплимент.

Мне показалось, что я задохнусь, когда её гладкие пальцы коснулись моих губ.

Потом я сообразил, что это не ласка. Мышка просто аккуратно стирала с них кровь.