Хрустальный дом - Екатерина Оленева (2016)

Уставший от перенапряжения и пережитого ужаса мозг Катрин не сумел сориентироваться в пространстве — она слишком поздно поняла грозящую ей опасность.

Споткнувшись в темноте, она поскользнулась на гладком кафеле. Попыталась удержаться, не смогла и упала в ледяную воду.

Дыхание перехватило от шока, вызванного низкой температурой.

Она попыталась оттолкнуться, но судорожные, беспорядочные движения ни к чему не приводили.

Катрин опускалась всё ниже и ниже, в отчаянии понимания, что смерть пришла откуда не ждёшь — она тонет.

Потом её подхватили чьи-то руки.

***

Открыв глаза, Катрин обнаружила, что лежит на кровати, укрытая тёплым одеялом.

Место было совершенно незнакомо.

В голове, словно сигнальные лампочки, вспыхивали, одна за другой, картинки.

Подвал.

Капсула-аквариум.

Оживший мертвец.

Купание в ледяном бассейне.

— Тебе лучше? — раздался приятный мягкий голос, произносящий слова не то чтобы с акцентом — непривычно растягивая их, будто с ленцой.

Повернув голову, Катрин увидела молодого человека, одетого в мешковатые на вид, брюки и мятый свитер.

Такая одежда никак не подходила к андрогенному аристократическому лицу. Выглядело так, будто принц переоделся в дерюгу, претворяясь нищим.

— Кто ты?

Голос плохо слушался Катрин. Она сильно охрипла. Горло болело.

— Альберт Элленджайт.

Молодой человек стоял в трёх шагах от кровати, на которой лежала Катрин, внимательно разглядывая её своими неестественно яркими, как у куклы, глазами, обрамлёнными неожиданно тёмными ресницами.

— Кто ты такая и что делаешь в моём доме?

Часть II. Альберт

Пробуждение

Раньше (чуть не сказал — при жизни) я не верил в ад.

Теперь верю.

Трудно не верить в то, что находится перед твоими глазами: мир, вставший на дыбы, сад, превращённый в дикий лес. Ни одного родного лица рядом.

Жаловаться недостойно мужчины.

Жаловаться вообще недостойно.

Особенно когда получаешь то, что хотел и чего заслужил.

Я хотел сбежать от Синтии с Ральфом? Сбежал. Их больше нет.

Пытаясь осознать этот простой и жуткий факт гляжу в окно.

Идёт дождь. Затяжной, по-осеннему бесконечный. Монотонно и лениво выбивает дробь в оконный переплёт.

Ральф всегда смеялся, говоря, что я принцесса.

Как принцесса в лучших сказочных традициях, я проспал полтора века. Правда, разбудил меня не поцелуй, а истошный женский визг.

Представляете открываете глаза — оказывается, вы на кладбище, ночью. Совершенно голый. В руках труп, а рот полон крови.

А над вами, словно взбесившаяся баньши, завывает дурным голосом юная девица.

Потом она рванула от меня, словно чумовая.

Я её за это не виню. Я бы, наверное, и сам от себя убежал, если бы смог.

Но отстать он неё я тоже не хотел. Мне было банально страшно оставаться одному в могильном мраке фамильного склепа.

Скоро всё стало ещё хуже.

Передо мною возник дом — наш дом. Но он оказался пародией на себя самого. Так бывает во снах, что вроде и не кошмар, но оставляют на душе неприятный, липкий след.

На фоне рассветной серости в памяти замелькали картины: переполняющая душу злость, пронзительный гудок несущегося мимо вагонного состава и длинные, расходящиеся в стороны, рельсы…

В доме темно. Но это не удивительно. Час скорее слишком ранний, чем поздний.

А девчонку угораздило утонуть в бассейне!

Пришлось прыгать за ней.

Вода оказалась ледяная.

Спасительные манипуляции заставили на какое-то время отвлечься от преследующих видений и вопросов.

Ну вот. Теперь моя вчерашняя то ли проблема, то ли спасенье, сидит рядом, в дух шагах, серьёзная и сосредоточенная, похожая на слегка растрёпанного в процессе падения ангела.

Ангел, выточенный из стекла.

Вестник божий с остро режущими крыльями.