Смертный приговор - Андреас Грубер (2018)

– Да, она еще здесь, – сказал вахтер и вышел с сотовым из своей кабины. Он прикрыл телефон рукой и обратился к Сабине: – Я разговаривал с Висбаденом. БКА не в курсе о вашем допросе, а Мартен Снейдер недоступен.

Сердце Сабины забилось сильнее.

Мужчина протянул ей телефон.

– На линии следователь, который вел тогда это дело. Он хотел бы поговорить с вами.

Сабина даже не знала, как его зовут. С недобрым предчувствием она взяла трубку.

– Алло? Говорит Сабина Немез. Я…

– Я узнал, что какая-то ссыкуха из академии допрашивает моего заключенного? – пролаял низкий голос в трубку. – Это вы? В чем дело? Почему я ничего об этом не знаю?

– Теперь знаете, – ответила Сабина. – Успокойтесь.

– Вы в своем уме? Что вам нужно от Белока?

– Его убийства были скопированы четыре года назад в Берлине.

– Знаю! – вставил он.

– Предполагаемый подражатель посетил Белока в тюрьме и позже написал ему письмо.

– Что значит предполагаемый? Это был врач из Берлина! Он расчленил семью.

– Мы как раз разбираем это дело в академии.

– Опять двадцать пять! Снейдер, похоже, никогда не отвяжется. Передайте ему, что он упустил тогда убийцу. А те письма вас и других студентов не касаются. Поняли?

Письма?

– Да, я поняла. – Сабина завершила разговор и вернула вахтеру сотовый.

В следующий момент из бюро вышел сотрудник тюрьмы и протянул ей конверт.

– Вот копия письма.

– Спасибо, – ответила Сабина. – А теперь сделайте мне, пожалуйста, еще копии других писем.

Было только два письма, и, за исключением подписи доктора Яна, оба были напечатаны на машинке. Первое Белок действительно получил, второе было перехвачено сотрудниками исправительного учреждения и так и не выдано адресату. Первое письмо было датировано маем – за четыре месяца до бойни в Берлине.

Утреннее солнце нагрело асфальт на парковке. По дороге к своей машине Сабина прочитала первое из писем.

«Уважаемый доктор Белок,

я рад, что мы и дальше можем оставаться в контакте, хотя время не позволяет мне чаще посещать вас в Вайтерштадте. Я не могу оставлять свою практику без важной причины – вы сами знаете это по прежним временам, когда еще жили в Лейпциге.

Вы написали, что мои письма не вскрываются тюремным персоналом и не перехватываются и что вы затем сможете их все уничтожить.

Это письмо я запечатал восковой печатью, которую сложно подделать.

Если вы подтвердите мне целостность письма, я пришлю вам свое предложение.

С глубоким почтением, доктор Ян».

Сабина ничего не поняла из письма. Во-первых, Белок утверждал, что никогда ни с кем не переписывался, однако текст напоминал ответное письмо. Но ответ на что? И во-вторых, это была неправда, что никто, кроме Белока, не вскрывал письма. Администрация тюрьмы даже делала копии.

Она развернула второй листок, датированный июнем того же года.

«Уважаемый доктор Белок,

для меня большая честь называться вашим «учеником», хотя я считаю себя скорее коллегой, который пытается усовершенствовать ваше творение. Но вы правы. До сих пор я лишь выслал вам несколько фотографий, не больше и не меньше. Это может каждый.

Вы, конечно, правы и в следующем моменте: речь никогда не шла о том, чтобы продолжить вашу работу неуклюжим плагиатом, а о доведении ее до конца.

Посмотрим, способен ли я на это, хотя вы и не уверены. Признаться, причиняют боль ваши слова, что вы видите во мне только врача, не способного мыслить широко и нестандартно. Но я возвращаю вам этот мяч, потому что настоящий мастер порождает не учеников, а новых мастеров. Пусть это будет патовая ситуация!

Вы убедили меня внимательнее изучить ваше творение. Спасибо за фотографии, которые вдохновляют меня, и за ваше встречное предложение.

Это действительно привлекательное место с подходящими статистами.

Я буду держать вас в курсе.