Смертный приговор - Андреас Грубер (2018)

– Верно – его убил яд. Но вы об этом знали.

– Да, если бы в ту ночь я действительно захлестал его до смерти, он не смог бы подняться с верстака и заплатить одноногой женщине гонорар.

– Он заплатил за эту услугу лишь в конце?

– Конечно. От него зависит, какие дополнительные услуги он захочет получить и когда пожелает остановиться.

– Что это было за чувство – мучить его?

– Разве в этой ситуации можно говорить о мучениях? Это была услуга.

– Но не обычная, какую вы оказываете каждый день.

– Откуда вы знаете?

– Вы впервые облачились в этот костюм и примерили на себя эту чуждую вам роль, чтобы осуществить определенный сценарий.

– Зачем мне это делать?

– Зачем? Да бросьте! Чтобы повесить убийство на другого, как вы всегда делаете.

– После того как я расчленил, а затем снова сшил целую семью, разрезал на кусочки женщину в море и почти наполовину съел мужчину, вы на полном серьезе спрашиваете меня, что я испытывал, размахивая нелепой плеткой?

– Да, меня интересует это уже потому, что вы постоянно уклоняетесь от ответа. Так какое это было чувство?

– Определенная эйфория присутствовала.

– Та же самая эйфория, какую вы испытали, когда крики берлинской семьи наконец-то затихли и вы смогли свободно развернуться?

– Да, примерно такая.

– Я вам не верю.

– Как знаете.

– Не хотите знать, почему я вам не верю?

– Нет.

– Вы снова уходите от темы. Именно поэтому я скажу вам. Я смотрел видео. Мужчина в маске лошади работал сдержанно и держал ситуацию под контролем. Это не было, как в Берлине или Санкт-Петер-Ординге, когда вы теряли контроль и впадали в состояние аффекта.

– Как вы можете это оценить?

– Вы прекратили пытку, когда пришла одноногая женщина, чтобы завершить ритуал. Это не был ни аффект, ни транс, ни эйфория. Это была сдержанная точная работа. Работа за определенный гонорар.

– Значит, так и было.

– Человек в костюме вовсе не вы, я прав? Ну конечно, вы стояли с камерой. Вы просто снимали происходящее.

– Нет, я…

– Вы лжете. Вы просто пропитали плетку рицином и предоставили другим убить Хорста Эккера.

– Разве этот выродок не заслужил смерть?

– Об этом речь не идет. Вы использовали другого, чтобы тот по незнанию убил Эккера.

– Нет, это я был в лошадиной маске.

– Костюм был с подплечниками?

– Конечно, нет. Это же видно на видео.

– Тогда вы не могли нести Катарину по деревянному причалу к морю во время шторма.

– Почему?

– Вы говорили, что молодая женщина соскальзывала с узкого плеча и вам приходилось ее постоянно приподнимать. Подозреваемый номер ноль, что-то в вашем заявлении не сходится.

– Я уже сказал вам, не называйте меня так!

– Вы правша, верно?

– Да.

– Берлинскую семью вы расчленили и затем снова сшили правой рукой. Но в Санкт-Петер-Ординге вы сделали разрезы левой рукой.

– У меня было растяжение правого плеча.

– И все равно вы взяли на себя труд и несли Катарину несколько сотен метров по деревянному причалу, а затем тащили через Ваттовое море?

– Я должен был сделать это в тот день.

– Вы? Или кто-то другой?

– Простите?

– Вы меня правильно поняли. Вы совершили не все убийства.

– Конечно, все! У вас же есть мое признание.

– Но оно ложное! Или в этих делах замешан второй убийца, или вы работали с сообщником.

V. Пятница, 6 сентября

Иногда мне кажется, что жизнь следователя – это долгое сладкое самоубийство.

Конрад Вессели

33

Уже в шесть утра Сабина сидела одна в столовой, пила крепкий кофе и наблюдала за тонкой серебряной полоской на горизонте. Она отвратительно спала: ей постоянно мерещился подвал, в котором пытали Хорста Эккера.