Страх - Франк Тилье (2016)

Камиль перевернула снимок и смогла прочитать сделанную мелким почерком надпись: Мария, Валенсия. Имя, город. Подпись Микаэля.

Она положила фотографию на место, глубоко взволнованная этой странной находкой, и заглянула в альбом. Фото молодых родителей, беременная мама, папа, положивший руку на округлившийся живот и глядящий в объектив. Потом ребенок месячного возраста — в ванночке, на руках отца, дающего ему рожок… Должно быть, это были родители Микаэля Флореса. Старые снимки, даты, названия мест. Мать с совершенно другой внешностью, непохожая на Марию. Высокая блондинка с короткими волосами, вполне здоровая с виду. Но должно быть, она нечасто улыбалась. От фотографий исходила настоящая печаль. В этих лицах из прошлого застыло страдание.

И тут Камиль заметила, что с альбомом что-то не так, и пролистала его назад.

Оттуда были вырваны листы — как раз после рождения ребенка.

Она закрыла его, заинтригованная. Микаэль Флорес, о котором она ровным счетом ничего не знала, прятал у себя на чердаке младенческий скелет и следы своего прошлого.

Мрачная тайна, которую раскрыла буря.

Камиль оставила ящик с костями там же, где нашла, и спустилась с чердака. Проходя мимо первой комнаты, она заметила на полу и на части стены следы, на которые в первый раз не обратила внимания. Похоже на засохшую кровь.

Что тут произошло? Ей в голову сразу пришло наихудшее.

Она долго стояла в нерешительности. Что делать? Вызвать полицию?

Хотя полиция, возможно, уже побывала здесь.

Может, несчастье случилось с Микаэлем Флоресом?

Она вернулась на первый этаж.

И увидела в глубине холла дверь с маленькой табличкой «Фотолаборатория». Она вспомнила слова Мартеля о том, что фотограф работал в основном с пленкой, так что он наверняка должен был обрабатывать свои фотографии по старинке, дома.

Камиль открыла дверь и нажала на выключатель. Кроваво-красный свет залил комнату со стенами, сплошь увешанными снимками. В этом было даже что-то чрезмерное, патологическое. Сколько же их тут? Сотни? Быть может, тысяча? Вперемешку красные лица палачей и жертв. Множество взглядов — безумных, умоляющих, проклятых, несущих в себе искры ужаса или злобы. Камиль казалось, что эти глаза, эти зрачки, рассказывающие свою историю, пожирают ее, пронзают.

Черные дети, пораженные болезнью, умирающие на стоящих рядами койках. Крупный план на подвергнутые пыткам тела, казнимые, поруганные, пожираемые ненавистью. Ярко-красная кровь, засохшая или блестящая. Камиль приподняла фотографии. На обороте каждой была пометка Микаэля. Имя, населенный пункт.

На нее накатила тошнота. Она видела изображения далеких стран, враждебных джунглей, откуда вдруг нежданно-негаданно забило фонтаном Зло.

Зло. Да, это было правильное слово. Камиль верно угадала.

Оно было повсюду на этих стенах, выставлено на обозрение, словно какая-то нечисть, паразит. Эти лица, эти говорящие глаза, эти истерзанные тела были его самым очевидным выражением.

Именно его выслеживал Флорес.

Зло.

На стенах зияли большие пустоты, проплешины. Многих десятков фотографий не хватало. Видимо, кто-то снял их отсюда.

Может, они украдены.

Ни к чему не прикасаясь, Камиль двинулась в конец комнаты. Прошла вдоль стола с оборудованием — мимо фотоувеличителя, установщика полей, кювет для проявителя, закрепителя, промывки и кучи всяких химикатов.

Над ней жужжала приставучая муха, потом внезапно исчезла. Она решила повнимательнее присмотреться к фотографиям на стенах. Может, какие-нибудь с ней заговорят?

Темные снимки с черными лицами. Глубокие морщины на дубленых лбах. Тут солдат с калашниковым в руках. Там несчастный, сидящий в пыли. Из носа текут сопли. В пустых глазах нет надежды, они уже мертвы. Война, крики. После двадцати минут в этом аду Камиль неожиданно застыла перед одной фотографией, сразу же узнав силуэт и физиономию, ставшую отныне частью ее вселенной. Отныне и навсегда.