Дудочка крысолова - Елена Михалкова (2010)

Он по-детски обрадовался тому, что она, как и он, не выносит яркого света и предпочитает прохладу. Чем больше у них общего, тем легче им будет заниматься их важной работой.

Она спросила, что ей предстоит делать, и он заговорил – сперва неохотно, но постепенно увлекаясь все больше и больше и чувствуя, что он и крысу заразил своей увлеченностью. Гитарист рассказал то, о чем она знала и без него, – что вокруг живут бешеные твари, которые разносят заразу, и их становится все больше и больше. Уничтожить всех невозможно, и никто не может требовать этого от одного человека, но его миссия – освобождать от них этот мир до тех пор, пока хватает сил.

Крыса слушала внимательно, затаив дыхание, и ему, что зря скрывать, было приятно. К тому же он первый раз за все время говорил так откровенно – прежде ему не с кем было поделиться. Теперь ему открывался новый смысл крысоволка: быть может, не собеседник, и уж конечно, не друг, но кто-то вроде молчаливого компаньона, с которым можно поговорить начистоту.

Незаметно для себя он расслабился, заговорил совсем уж доверительно и с недовольством заметил это за собой. Если бы она сказала хоть что-нибудь, диссонировавшее с его настроем, показавшее ему, что она лжет ради спасения своей жизни, он бы убил ее не задумываясь. За голенищем, как и у Крысолова, у него торчал острейший нож, и он не стал бы колебаться, если бы крыса себя выдала.

Но она, похоже, и впрямь была с ним честна. Сперва слушала молча, затем задала несколько вопросов, по которым он удовлетворенно понял, что она вполне сообразительна. Он попробовал подловить ее, напомнив о смерти той белобрысой, в машине которой они и встретились, но крыса отреагировала спокойно. Сначала, сказала она, у нее и в самом деле было что-то вроде шока, но это оттого, что при ней раньше никого не убивали. Теперь это будет случаться куда чаще, весело сказал он, и она согласилась: да, куда чаще. Он прислушивался к ее голосу, но услышал в нем только ожидание и волнение. Это было хорошо.

Под конец она спросила, нельзя ли ей немного поесть, и Гитарист спохватился: в самом деле, он давно не кормил ее. Когда он вернулся в верхние комнаты и пошел на кухню, то свет больше не раздражал его, и он улыбнулся. Сейчас он приготовит ей еды, а затем расскажет, что ждет ее в ближайшие сутки. Первый этап испытаний она преодолела, теперь настала пора научить ее убивать.

«Ангел-хранитель, помоги мне!»

Алька стерла пот со лба только тогда, когда крышка люка захлопнулась над ее головой. Ее чувство времени подсказывало, что прошло не меньше часа с тех пор, как псих заговорил. И весь этот час она балансировала на краю обрыва, боясь оступиться и сделать шаг в пропасть. Одна неверная интонация, одно слово, сказанное не вовремя, могли ее погубить.

Псих разговорился, и его понесло. Алька слушала, вначале обмирая от отвращения, борясь с желанием заткнуть уши и в то же время понимая, что ничем не должна выдать себя. Но затем та сторона ее натуры, что могла притвориться кем угодно, взяла верх и превратила Альку в его помощницу, которая еще не очень хорошо понимает, что ей предстоит делать, но уже готова стараться.

Красноречиво и весьма логично рассказывая ей о своей миссии, псих приблизился к Альке, подполз на несколько шагов, и она почувствовала исходящий от него запах женских духов. Он тут же сбил ее с правильного настроя, вышиб из образа, в который она вошла для спасения своей шкуры, и Альке потребовалось приложить колоссальное усилие, чтобы не думать о нем. «Не думай о белой обезьяне». Но теперь, когда псих пошел за едой, она могла позволить себе перевести дыхание и подумать о запахе женских духов – должно быть, он снял эту шуршащую куртку с какой-нибудь из своих несчастных жертв.