Ловец - Надежда Мамаева (2018)

Проходя через границу вымораживающего света и пепельного сумрака, Тэд усмехнулся. Он вспомнил слова наставника в Оплоте. Тот говорил, что в реальном мире жизнь людей подобна суконной нити: можно из нее сделать фитиль, и он сгорит, ярко светя; а можно положить в темный чулан, и она сгниет. Но гниющее гореть не может. Так не бывает и полумер, полуправды, полужизни. Все что «полу» — лишь самообман.

Вот только в мире людей эту истину многие не замечают за суетой, рутиной… А лабиринт — он всегда рад напомнить. Вот такими проплешинами обжигающе-холодного света и резкой границей их с черными туманами тлена. Середины не бывает. Либо горишь, либо гниешь. Но и итог един — тлен. Бессмертна лишь память.

Идя по закоулкам лабиринта, Тэд усмехнулся: если его потянуло на философию, значит, жди беды. Ну, или серьезных проблем. Это как пить дать.

В этот раз чутье не подвело: едва он вышел в южном секторе, рядом с плотиной, откуда сбежала душа, как тут же наткнулся на законников.

Отряд полисменов оцепил прогнувшуюся стенку барьера, которая вот-вот готова была дать течь. Тут же, рядом с толпой зевак, стояли два мага. «Буруны» усиленно укрепляли водную преграду, напрочь стирая остатки любых следов.

Обыватель же глазел. Народ вообще любит халяву: будь то зрелища, дармовая еда или выпивка. Кто с плетеными корзинами, кто с ведрами. Мамаши держали на руках чад. Некоторые из детей гулили, некоторые — горланили. Кошка путалась под ногами, надсадно мяукая. Кто-то из зевак ее даже пнул, чтобы не мельтешила. Истошное «мяу» на пределе кошачьих сил заставило вздрогнуть одного из магов-строителей.

А по толпе меж тем гулял шепоток: прорвет али нет?

Тэд сплюнул и направился к тому из полицейских, чьи лычки выдавали в нем капитанский чин. Законник при виде приближающегося ловца скривился: эти цепные псы от магии всегда приходили, снимали сливки и славу, гоняясь лишь за теми преступниками, кто наделен толикой дара. А им, рядовым трудягам закона, скидывали бытовые преступления, рутину или дела, где чары использованы не были.

В общем, как и всякий полисмен, капитан не любил выходцев из Оплота.

— Что уважаемый ловец тут забыл? Ваши уже все, что могли, проверили и дали добро на ликвидацию последствий, — вместо приветствия начал служивый.

— В курсе, — в тон процедил Тэд.

Ловец еще и сам толком не знал, чего именно он хочет увидеть, просто чутье подсказывало: надо побывать здесь. Что-то ускользнуло меж строк сухих отчетов.

Он прищурился, переходя на внутреннее зрение. В плетении дамбы не было ничего необычного, лишь расшатанные узлы. Затертые следы скольжения в сумрак лабиринта, по которым не отыскать беглеца при всем желании, вызывали лишь глухое раздражение.

Тэд прошел вдоль плотины, прикасаясь пальцами к слегка пружинящей прозрачной мембране. Улики… да тут обыскали каждый дюйм, каждый камень на земле перевернули и все травинки измерили и пересчитали.

— На земле, — повторил Тэд вслух для себя, и его взгляд устремился за барьер, на илистое дно.

Вот что зацепило его в отчетах. Во всех было описание лишь этой стороны барьера. Отряд действовал по стандартному протоколу, изучая досконально лишь ту часть, что находилась по «жилую» сторону барьера.

Стандартная практика, поскольку морская глубина нелюбима не только людьми, но и призраками: вода препятствует открытию входа в лабиринт. Именно поэтому считывают эманации магического фона, остаточные следы, ищут улики лишь с земной стороны. Но тут-то душе помогли сбежать, и, если плетение с людской стороны почти не повреждено, а лишь прогнулось, то…