Ловец - Надежда Мамаева (2018)

Ему тогда было десять. Щипач. Пацан из подворотни. Именно тогда он узнал о забавах аристократов. Шило — наставник по воровскому ремеслу, просветил. Тэд видел изуродованные спины своих ровесников. Тех, кто оказался не столь талантлив в кражах. Когда пришел заказ на развлечения, то свои же сдали бесталанных. Тех, кого не так жалко. Пятерых за одну золотую монету, как поведал Шило.

Старый вор привел тогда Тэда в лачугу и показал изуродованных троих. Двое — не выжили. Подробно так рассказал, обстоятельно, зачем бывают нужны молоденькие мальчики тем, кто готов платить, но шлюхам предпочитает пацанов-малолеток.

А потом случилась так, что он в одиннадцать сам попал. Правда, не в роли «ночного мальчика», а в травлю. Еще одну забаву золотоквартальников, когда по пятам пускали здоровенных волкодавов, натасканных рвать плоть и кость. Тэд бежал в ночи, а вслед летели свист и пьяное улюлюканье. Это так развлекалась юные аристократы, здесь, в чернорудных кварталах, где можно снять маску лицемерной благочестивости и светских манер. Были бы только деньги.

Этот урок Тэд запомнил навсегда. Впитал под кожу, до самого мозга костей. Как и ненависть ко всем богачам. Даже став ловцом, он сохранил это чувство. Оно затаилось, улеглось, но не растаяло. И вот сегодня, подогретое неудовлетворенным желанием после лабиринта, оно выплеснулось на Шенни.

Его ошибкой было посчитать, что эта пигалица — такая же двуличная, как и большинство из знати. Из тех голубокровных, что задирают носы и смотрят с презрением лишь на публике. А наедине… продажные души всегда готовы заплатить. Стоит лишь озвучить цену.

А ведь она не взяла тогда эти бездновы десять талеров. Надо было подумать наперед, что и сейчас она не согласилась бы, но желание ослепило.

— Может, оно и к лучшему? — глядя на Баристу, задумчиво произнёс Тэд. — Она смертельно обиделась, но зато и с просьбами о помощи больше не придет. Оно и лучше: может, хоть так мне удастся ее забыть и заняться наконец-то делом. Как о якоре, я узнал о ней достаточно, а вот это навязчивое желание… я сам себя презираю из-за этой одержимости. А себя ненавидеть нельзя. Себя надо если не любить, то хотя бы ценить.

Бариста мяукнула. То ли поддерживая, то ли осуждая хозяина, а потом начала вылизываться. Лишь ей, кошке, все было нипочем.

Тэд встал из-за стола. Внешнее спокойствие. Внутренняя буря. Удар о стену вышел глухим. Костяшки сбились в кровь. На обоях остался рубиновый след. Не вмятина, но отпечаток.

От выплеснутой ярости легче не стало, но он упрямо мотнул головой и решительно выдохнул:

— Справлюсь.

Шенни.

Все то время, что оставалось до встречи с куратором я усердно штудировала талмуд. Строки плыли перед глазами, упорно не желая восприниматься сознанием. Но я раз а разом, перечитывая каждое предложение не единожды, продиралась сквозь параграф.

Когда прозвенел звонок, я, отложив талмуд, поднялась с подоконника и направилась к дверям приемной. Зак сказал, что лучше подождать его, не заходя внутрь. Что же, в этом я отчасти его понимала. Перемена прошла, но куратор так и не появился. Я стояла, прислонившись к стене, и с отсутствующим видом изучала трещину на побелке, когда сбоку кто-то присвистнул и протянул:

— Ну и видок… Даже завидно. А ты, видимо, знаешь толк в том, как весело провести время.

Повернула голову. Посреди пустого коридора стоял младший братец Зака. Клим широко улыбался и подкидывал на руке яблоко.

Вот почему этот парень вызывал у меня исключительно нецензурные, не полагающиеся леди чувства? Причем если бы они оставались хотя бы при мне, а не просились наружу, было бы еще пол беды. Но злость, клокотавшая внутри, так и норовила выплеснуться наружу, если не оскорблением, то сарказмом:

— Меня стыдить? Имей совесть!