Дикая и опасная - Kирa Стрeльникoва (2017)

Меня охватило какое-то нервное возбуждение. Предвкушение от предстоящей встречи с Крупиным щекотало пузырьками шампанского, и я мысленно потирала ладони, представляя его ошарашенную и испуганную рожу. Ведь наверняка искал меня после того случая на трассе и задавался вопросом, что там случилось. Ну так я с удовольствием удовлетворю его любопытство, и даже не поленюсь продемонстрировать лишний раз, что не шучу. Скатилась по лестнице, застегиваясь на ходу, и выскочила на улицу.

Морозный воздух обжег легкие, снег тихо кружился, оставляя на лице мокрые капельки. Я зажмурилась, подняла голову и поймала ртом несколько снежинок. Классно, люблю такую погоду.

— Готова? — раздался за спиной голос, и я обернулась.

Верден стоял на крыльце, засунув руки в карманы распахнутого пальто, толстый свитер и джинсы его любимого черного цвета, белые волосы забраны в хвостик.

— Глазки притуши, — он подошел и взял за руку, — и успокойся, а то черный с оранжевым как-то слишком агрессивно смотрится, — добавил альбинос с усмешкой.

Я моргнула, протормозив, и только через пару секунд поняла, что он про ауру. Хмыкнула, пошла за ним к стоянке. Минут пять спустя мы выехали. По дороге молчали, но опять же, хотя каждый о своем думал, нарушать тишину не хотелось, она вполне мирно уживалась между нами. Движение по городу оставалось не особо интенсивным, народ, видимо, еще продолжал затяжной новогодний алкомарафон, оно и к лучшему. До Ветеранов мы доехали минут за сорок — Тим не лихачил, учитывая погоду и отсутствие уборочной техники на дорогах.

— Куда конкретно? — уточнил он.

— На Корзуна, — кратко ответила я. — Дом шестьдесят четыре.

Клиника, где проводил свои последние дни Крупин, выглядела внешне довольно скромно: трехэтажная, из обычного кирпича, без всяких современных наворотов в стиле хай-тек — снаружи, по крайней мере. Просто обычное здание белого цвета с вывеской. Тим остановил машину, мы выбрались и зашли в вестибюль. Пальмы по углам, мягкий, рассеянный свет, у стены журчит фонтанчик, кресла из белой кожи, кофейный автомат и тихая, ненавязчивая музыка. Некисло тут, однако, запахом больших денег аж в нос шибает, причем с самого порога. Из-за стойки к нам поспешила миловидная брюнетка в киненно-белом халатике гораздо выше колена, на красиво уложенных волосах такая же белоснежная шапочка. Широко улыбнувшись дежурной улыбкой, она проворковала:

— Чем могу помочь, господа?

Я посмотрела на нее: на желтоватом фоне кое-где проступали бордовые пятнышки раздражения, видимо, оторвали девушку от чрезвычайно серьезного дела — раскладывания «косынки» или лазанья по форумам.

— Подскажите, в какой палате лежит господин Крупин? — Я тоже вежливо улыбнулась, чуть не захихикав от того, как барышня косила в сторону невозмутимого Вердена, разглядывавшего стены вестибюля с многочисленными грамотами и благодарственными письмами в рамочках.

— Одну минуточку. — Дежурная медсестра посеменила к стойке — фига се каблуки, никак не меньше восьми сантиметров, как она не валится с них?! А попой так и виляет, интересно, профессиональное или выпендривается перед красноглазым? — Третий этаж, палата люкс, номер пять, — тут же выложила она. — А вы кем приходитесь господину Крупину? — на всякий случай уточнила медсестричка.

Я захлопала ресницами.

— Племянница, троюродная, — вряд ли она в курсе всей родословной папочки усопшего Федьки. — Меня родители попросили проведать дядю.

Девица что-то пометила и снова посмотрела на нас.

— Проходите, но посещение не более часа, — она вздохнула, — господин Крупин недавно после тяжелой операции.

— Хорошо-хорошо, — закивала я: мне хватит десяти минут, и даже меньше.