Я смотрела на пухлую папку, что мне протянул секретарь Величества, стоило переступить порог его личного кабинета.

— Пожалуйста, не разочаровывайте меня, леди Оберон, — лукавая улыбка озарила мужское лицо.

От непривычного «леди Оберон» всякий раз по спине бежали мурашки. Да я к отречению отнеслась более спокойно, чем к новому титулу.

— Все было решено заранее? — все же уточняю, решившись выяснить интересующие детали. — А если бы… ну я не знаю, я провалилась на этом Совете, показала себя настоящей дурой или советники проголосовали против титула графини?

— Последнее слово за королем, — легко, словно это прописная истина, сообщает фон Драунф. — А если бы он передумал, вы бы просто не увидели этих документов. Полное оформление будет завершено в ближайшую неделю.

Получив документы, свидетельствующие о моем новом статусе, довольная, но чертовски вымотанная за этот длинный и сложный день, я шла навстречу своим поварятам. Сопровождал меня в этом неблизком пути сам королевский секретарь.

— Можно вопрос, Ваше Си…

— Леди Эмилия, — перебивает меня мужчина. — Во-первых, мы теперь с вами на равных. Во-вторых, с учетом нашей работы, отныне мы с вами видеться будем очень часто, поэтому называйте меня, пожалуйста, просто по имени. Давайте экономить силы друг друга.

— А давайте, Корлис. Ко мне тоже можно по имени.

— Наедине.

— Разумеется, — я удовлетворенно вздохнула и вернулась к интересующему вопросу. — И раз уж мы так стремительно с вами сближаемся, то не расскажете ли мне об одной странности? Вы действительно давали интервью Паисию Правдивому?

— Не хочу начинать наше сотрудничество с вранья, Эмилия, — загадочно обронил Корлис. Задумавшись, он посмотрел на меня, а потом словно решился. — Я рассчитываю, что вы не станете распространять эту информацию. Она известна в узких кругах и особо не афишируется. Паисий — человек короны. Точнее сказать, лично короля Рольфа второго. И да, я с ним общался ровно в той мере, которая описана в статье.

— Купленный журналист? — почти на выдохе и шепотом. Это не то, чего я ожидала услышать. — Значит, хвалебная статья проплачена?

— Ну-ну, не обижайтесь! Вы прямо в лице изменились. Правдивый он действительно правдивый! Это его жизненное кредо, если хотите, которое удалось поставить на благо короне. Паисий был в оппозиции к старому королю, писал правду о бесчинствах знати, коррупции и о прочих неприглядных фактах из жизни управляющей верхушки. За это подвергался гонениям. Рольф сразу после коронации вызволил его из тюрьмы. У них, можно сказать, джентельменское соглашение. Я лишь знаю, что Паисий получил карт-бланш на освещение любых тем в крупной столичной газете.

— Без всяких ограничений? — моему удивлению нет предела. — Да не поверю.

— Ну, почему же? Конечно, ограничения есть, но они не противоречат духу нашего правдоруба.

— И что от этого имеет король?

Корлис немного помолчал, словно обдумывая, зачем вообще начал обсуждать эту тему.

— Король имеет достоверную информацию о процессах происходящих в обществе. У журналиста чуйка сродни магии ментала, он легко нащупывает скрытые мотивы поведения людей. К тому же умен и наблюдателен, а благодаря своему происхождению всегда найдет лазейку и способ выудить необходимую информацию. Именно врожденный дар помогал ему очень долго скрываться. Правда, в итоге все же поймали.

И это отличный рычаг для Короля. Судя по тем статьям о знатных господах, которых подозревали в злодеяниях и Тенях, которым тоже по-своему досталось за промедление, у журналиста было очень много свободы.

— А еще он отменный аналитик, — добавляю ещё одно качество в характеристику мужчины.

— Почему вы так решили?