Рождение богов - Алекс Кимен (2020)

— О Пандоре? Дочери Эрехтея? Которая принесла себя в жертву?

— Нет… Я говорю о другой Пандоре. Которая впустила в мир несчастья.

— Ааа… — девушка поморщилась. — Лисимаха говорила, что Гесиод выдумал эти сказки для детей и глупых крестьян. А дочь Эрехтея жила на самом деле и отдала свою жизнь, спасая Афины и честь своей семьи.

— Ну… может быть… Не помню такую… Я сейчас говорю про Пандору, которая была женой… Как его? — Алексиус прищелкнул пальцами. — Эпи-ми-тея. К чему привело ее любопытство?

Пандора прищурилась:

— То есть твои тайны могут принести горе и несчастье людям?

Алексиус выразительно посмотрел на девушку.

Пандора щелкнула пальцами, подражая его недавнему жесту, не выдержала и расхохоталась.

— Ничего смешного, — обиженно буркнул Алексиус.

Девушка рассмеялась еще сильнее. Алексиус криво улыбнулся.

Отсмеявшись, Пандора легкой походкой прошлась по комнате, с нарочитым любопытством разглядывая безделушки на полках. Ее длинные волосы разлетались при каждом ее шаге. Алексиус с трудом оторвал от нее взгляд, подошел к столу и взял в руки прялку.

— Ладно. Иди отдыхать. Мне нужно обдумать…

— Страшные тайны?

— Более чем.

Алексиус взял мел и, стараясь не обращать внимания на девушку, стал что-то рисовать на черной стене.

Когда Пандора подошла к двери, Алексиус покосился на нее и бросил:

— Шпильки не забудь.

— Спасибо, — прошептала она, закрывая дверь.

Глава 23

1

Бежали дни. Все, что раньше вызывало ужас и боль, стало привычным и обыденным. Пандора уже не дрожала от бессильной ненависти, слыша, как ей казалось, снисходительную речь Алексиуса. Подозрения, страхи и догадки спрятались, затаились в далеком уголке ее сознания. Лишь иногда, пытаясь уснуть под звон цикад, она замечала в лунном свете на балконе беспокойный силуэт, мерно шагающий из стороны в сторону, и цепенела от страха. Хотя знала, что это означает лишь очередную заминку в работе над текстом «Природы вещей» — Алексиус любил работать по ночам и часто выходил на балкон.

Он относился к ней с заботой и предупредительностью. Но это, скорее, пугало девушку. Порой Пандора ловила на себе такие взгляды, что ей становилось не по себе. Алексиус стремился проводить с ней все свободное время, а ей было крайне неуютно в его обществе. Она старалась сохранять дистанцию и не принимать от него никаких даров, тем более драгоценностей.

Почти каждое утро они с Алексиусом катались на лошадях. Пандора все еще подозревала какой-то подвох, но отказаться от прогулок верхом было выше ее сил.

Отношение к Пандоре слуг изменилось. Исчезли снисхождение, забота и покровительство. Уже никто в доме не считал ее «своей». Она ощущала молчаливое отчуждение и настороженность. Только с Линой удавалось поддерживать некоторое подобие дружбы.

Лина утром и вечером приходила к ней помогать с прической и часто давала советы, как ухаживать за лицом, телом, волосами. Пандора делала вид, что все это ей совершенно не интересно, но коварное зеркало требовало жертв, и Пандора невольно начала приносить их. Хотя некоторые рассказы Лины возмущали или до крайности смущали девушку. Она узнала то, о чем не просто стеснялась спросить, но даже не могла подумать.

Обычно Лина сажала Пандору перед зеркалом, брала тяжелый резной гребень из слоновой кости и, осторожно придерживая рукой спутавшиеся за ночь волосы, начинала свои истории:

— Каждый вечер сатрап выбирал себе девушку на ночь. Ну и суматоха поднималась во дворце! Служанки сбивались с ног. Девушки прихорашивались. Выбирали одежду и украшения. Каждая перед служанками репетировала, как встанет перед сатрапом, как на него посмотрит, как улыбнется. Эх, госпожа… Те девушки убили бы за такое зеркало, как у тебя!

— Лина, я же просила не называть меня госпожой. Я здесь такая же, как ты.

Служанка лукаво усмехнулась, но послушно закивала: