Детство - Василий Панфилов (2019)

Они, господа, такие — очень не любят, когда простолюдины што-то мнить о себе начинают! Вроде как только сверху говно валиться должно, а обратно ни-ни! Бунт!

Выставила бы, и ладно, а она околоточного из Москвы вызвала да натравила.

— У нас на раёне и за меньшие косяки головы проламывали!

Вырвалось вот так, и сижу, глазами хлопаю. Што за раён, откуда? А потом вдруг раз! И понятно. Оно с одной стороны и хорошо, а другой и обидно немного.

Я ж себя мало не из господ выводил, мнил о себе много. Потом-то да, помаленечку отрезвел. А тут разом, будто холодной воды из ушата. Не всё превсё вспомнил, и етого хватило. Не шпана Хитровская, но и не гимназист маменькин ни разу. Такой себе мальчонка из рабочева класса. Драчки раён на раён с арматуринами, гоп-стопы и прочая веселуха.

Тряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли о сословиях и прочем, да и призадумался. А может, тётушку ету Вольдемарову и тово? Стукнуть по голове? Убить, так сказать, кошмары свои, да в самом што ни на есть буквальном смысле!

И тут мне как вспомнился хруст сторожева черепа под железякой, да как поплохело! Только и успел, што с нар соскочить, да тут же и вывернуло.

Прибрал за собой, да и обратно сел. Убивать, значица, нельзя… но и ответочку нужно послать более-менее адекватную. В приют иль там в дом для умалишённых бабу ету отправить, на ето мне ни сил, ни тяму не хватит. А вот по имуществу, так почему бы и не да?

Околоточный ведь чудом деньги у меня не отобрал. А доля с бутовских? Не факт, што отдали бы, но теперь и не узнаешь!

— Значица, по имуществу, — Сказал тихохонько вслух, а в мыслях такое разное насчёт отомстить, но всё больше с огоньком.

Тридцать девятая глава

— Непростое дело оказалося, — Негромко рассказывал Федька, сидя рядышком на кортах и втыкивая раз за разом ножик в землю, — Вольдемар етот, он так, гимназист и есть — ни отнять, ни прибавить. Матушка из крещёных, из польских евреев. Так себе бабёнка — ни уму, ни серцу, только што смазливая до сей поры, да глаза бляжьи. Рога у ейного муженька, я так полагаю, со многими отростками. Не молодка, но ух! Муженёк ейный ниочёмный, только и радости, што отбрыск древнего дворянсково рода, мало не княжескова.

— А вот сестрица евойная та ещё щучка-сучка! — Федьку передёрнуло, будто от ушата ледяной воды, — По линии МВД муженёк ейный обретался, покойничек. Совсем чутка до енерала не дотянул в департаменте полиции, так-то! Так што сам понимаешь, как по льду весеннему ходили вокруг да около. Помер муженёк, да у ей связи остались, и немалые. Да говорят, што и сама непроста.

— Умна?

— Не то штобы, — Он задумался, — Нет! Точно нет, не слышал ни разу, штоб про ум говорили. Вот хваткая, ето да! И енергичная не по-бабьи. Не стеснялася в дела мужнины влезать, и вообще — под каблуком ево держала. Потому и знает всех, да и вообще — структуры и как што работает. Дочка у неё одна, так в Питербурхе живёт, замужем за солидным чином по дипломатической части.

— Состояньице у вдовы неплохое, — Усмехнулся он криво, углом рта, — ну ето как обычно! Был мало не голожопый чиновник в начале службы, а у вдовы особнячок в Москве, да парочка домов доходных, и бог знает, што там ещё! Глубоко по деньгам не копал, да и не полезу, потому как не справлюсь, не моя епархия.

Мало не полчаса он рассказывал обо всех родственниках и контактах Вольдемара, выкладывая заодно написанные на бумажке имена, адреса и всё-всё-всё.

— Так што с тебя пятьдесят рублей, — И Федька приготовился к торговле, сильно удивившись тому, што я молча отдал ему деньги. Жалко! Но делаю морду кирпичом — вроде как и не свои, а неведомых Иванов.

— Сильная работа.

— А то! — Он задрал нос, — Ты тово… порекомендуешь?

— Преувеличиваешь ты моё значение, — Вздыхаю, подымаясь с кортов.